Франсуаза Барб-Галль - Как говорить с детьми об искусстве.

Нет, слово «великан» употребляется, чтобы подчеркнуть его необычайную силу и рост. Когда у нас на пути возникает огромное, на первый взгляд непреодолимое препятствие, оно представляется нам поистине гигантским. Так виделся и Голиаф его противникам — и, конечно, Давиду, когда тот остался с ним один на один.

Победив Голиафа, Давид был вынужден скрываться от царя Саула, потому что тот завидовал его успеху. Но герой, которому удалось справиться с Голиафом, был достоин управлять своим народом и после гибели Саула стал царем Израиля. Эта история, похожая на сказку, описана в Библии (в Ветхом Завете). Царь Давид был храбрый воин, поэт и музыкант; не менее знаменит был его сын — царь Соломон (14).

Да, он показан не ликующим, а скорее серьезным. Конечно, Давид доволен тем, что исполнил свой долг, однако он не проявляет бурной радости при виде убитого врага. К его смерти Давид относится с уважением; мертвое лицо Голиафа выражает страдание, но не вызывает у зрителей ни презрения, ни насмешки. Давид сражался и победил не ради удовлетворения собственного честолюбия. И это не только его победа: это победа всего народа Израиля.

За единоборством Давида и Голиафа наблюдала целая толпа воинов из обоих враждовавших лагерей. И филистимляне, и израильтяне в испуге и волнении ожидали исхода поединка. Несмотря на такое множество зрителей, Давид в решающий момент почувствовал себя бесконечно одиноким: теперь все зависело от него одного. Он не хотел видеть никого и ничего вокруг, ему необходимо было сосредоточиться. Это состояние героя и передал Караваджо.

На темном фоне фигуры выглядят особенно рельефно. Караваджопочти везде использует такой прием: ему не нужен декоративный фон, пейзаж, второстепенные детали; он целиком сосредоточен на героях. Это придает его образам неповторимый драматизм и выразительность. Во времена Караваджо, при свете свечей или масляных светильников, впечатление от его картин бывало наверняка еще сильнее, и персонажи возникали перед зрителем из темноты, подобно призрачным видениям.

Голова Голиафа словно выступает из картины

Давид развернул ее лицом к нам, и трехмерный эффект усиливается благодаря контрасту между темным фоном и ярко освещенными объемами. Картины Караваджо словно подсвечиваются прожектором. Свет создает впечатление трехмерности, рельефа. Возникает завораживающий эффект присутствия:

кажется, будто персонажи тут, рядом с нами; стоит только протянуть руку — и мы прикоснемся к ним.

В большинстве своих работ Караваджодействительно уделяет гораздо больше внимания рельефности фигур, чем глубине композиции. Внутрь его картин невозможно проникнуть: на заднем плане нет пространства — там глухая черная стена. Зато персонажи активно выдвигаются вперед, почти выходят за пределы картины. Зритель, который собирался спокойно постоять и полюбоваться живописью, оказывается втянутым в действие, невольно становится участником происходящего. Впечатление ошеломляющее.

Художник представляет нам нечто свершившееся — поединок закончился, мы видим его жестокий итог. Неважно, знаем мы или нет историю Давида и Голиафа: сейчас оба героя перед нами, и сила их присутствия ощущается как нельзя более явственно. Вся сцена словно выхвачена из пространства и времени: из пространства — потому, что у нее нет заднего плана, из времени — потому, что она длится один только миг.

Нет. Картины подобного рода покупались знатоками, любителями искусства, которые в то время начали собирать обширные коллекции. Они были достаточно образованны, чтобы понять и оценить такую живопись. Работы Караваджосоздавались именно для искушенных ценителей, а не для того, чтобы украшать церкви и внушать верующим благочестивые мысли.

Караваджостоит у истоков живописи, построенной на резком противопоставлении света и тени. Он жил в Риме, куда в начале XVII века стекались художники со всей Европы, чтобы усовершенствовать свое мастерство, увидеть памятники античности и великие творения эпохи Ренессанса. Работы Караваджобыли новым словом в живописи того времени. Грандиозные, как оперные спектакли, они пользовались огромным успехом при жизни художника и поныне вызывают полное доверие как прямой репортаж с места событий. Примеру Караваджоследовали художники Италии, Франции, Голландии, Испании; созданное им направление в живописи так и называется — караваджизм .

Шулер с трефовым тузом

Ок. 1625–1630. Холст, масло. 96,5 х 155 см

Художественный музей Кимбелла, Форт-Уэрт, США

Жорж де Латур

1593, Вик-сюр-Сей, Лотарингия — 1652, Люневиль (?), там же

Люди на картине играют в карты

Трое сидят за столом и заняты игрой в карты. Но есть и неиграющий персонаж — женщина с бутылкой и бокалом вина. Это служанка.

Мужчина слева — шулер, карточный плут; он прячет свои карты за пояс. Это сразу бросается в глаза: карты белые, и он как будто специально держит их так, чтобы мы их заметили. Иными словами, суть картины должна стать нам ясна с самого начала.

Молодой человек, сидящий справа, напротив шулера, не замечает ничего: он сосредоточенно разглядывает собственные карты. Он, конечно, прав, что так внимательно обдумывает ход, но при этом он не подозревает, кто сидит с ним за одним столом!

Да, особенно молодой человек справа. На нем камзол из какой-то дорогой блестящей ткани, расшитый серебром, а шляпа украшена страусовым пером. Сразу видно, что он богат — на столе перед ним россыпь золотых монет, — и в силу своей доверчивости может стать легкой добычей для мошенников. На даме рядом — роскошное платье и жемчужное ожерелье, это тоже говорит о состоятельности. Костюм шулера, напротив, ничем не примечателен: он явно не хочет привлекать к себе внимание.