Олег Аронсон - Статус документа: Окончательная бумажка или отчужденное свидетельство?

2.3.1.Статус меняется: утрачена монополия документа на транслирование знания, «правды». Историк имеет возможность сравнивать документы с другими типами источников. Кроме того, если под документом по-прежнему понимать только некий текст, то произошло понижение статуса — от единственного («главного») к «одному из».

Нужно учитывать и то обстоятельство, что в современной науке документ вообще утрачивает монополию на правдивость — точнее, право априори считаться «правдой»: оставаясь в любом случае документом своего времени, он должен быть подвергнут критическому анализу и при этом может быть отвергнут как исторический источник.

2.3.2.Не особенно изменился. Если что-то есть в Сети — прекрасно: сиди читай дома, а не в архиве. Но такого пока даже меньше процента.

2.3.3–2.3.4.Не думаю, что проблема перепроизводства документов актуальна и их сейчас больше, чем когда-либо. Через сто лет останется, возможно, примерно тот же процент, что остался сегодня от рубежа XIX–XX веков, и т. д.

3.2.2.Не думаю, что за последние два десятилетия произошли какие-то изменения в организации работы историка с документами в архиве. Ну, разве что появилась возможность ксерить, а в каких-то архивах — сканировать материалы, появились архивные путеводители в Интернете, то есть предварительную работу можно сделать «дома». Но в основном изменений нет.

3.2.3.Да, опыт есть. Принципиальных различий я не обнаружил. Только организационные мелочи — в западные архивы обычно бывает проще записаться, там выдают больше дел, проще ксерить и т. д. В свою очередь, российские архивы нередко подробнее описаны: каталог, именные и предметные указатели, путеводитель — опись фонда, описи дел; тогда как, например, в Германии зачастую есть только опись фонда и название дела («только социализм мог себе позволить такую титаническую работу архивистов»).

3.3.1–3.3.2.Конечно, различаю! Документ неопубликованный — не только желанная, но и почти обязательная (порой просто для «крутизны» работы) находка. В остальном же отличий нет. Всякий документ должен «привлекаться», описываться, анализироваться и т. д. Даже из сто раз опубликованного документа можно вычленить «свою», «новую» информацию.

4.1.Ну разве что объявив обе стороны невеждами. Но кто услышит?

4.2.Думаю, все перечисленное. И, соответственно, этот голос, конечно, меняется со временем. Но все же голос автора преобладает.

1.2.1.Нет.

1.2.2.Разве что специфика делопроизводства, но таковая, вероятно, есть в любой стране и в любой культуре.

1.3.1.Так называемый «меморандум Танака» 1927 года от имени тогдашнего премьер-министра Японии. Явная фальшивка, оригинал которой неизвестен, а подложность бытующих текстов доказана исходя как из формы, так и из содержания. Но ввиду давней укорененности этого текста в популярной литературе немалое число непрофессионалов до сих пор считает его подлинным, а в Китае он входит в официальный историографический канон.

1.3.2.С отсутствием консенсуса с коллегами-профессионалами не сталкивался почти никогда, разве что в случае незнания ими каких-то конкретных фактов, например, подложности книги «полковника Кирилла Калинова» «Говорят советские маршалы», написанной Григорием Беседовским. Этот факт был обнародован человеком, знавшим не только подлинного автора, но и обстоятельства создания книги ( Померанцев К. Сквозь смерть. Воспоминания. London, 1986. Р. 134), однако по сей день не слишком широко известен.

1.3.3.Частное недоразумение (см. 1.3.2.).

1.4.Не всякий документ может быть в полной мере использован как источник, хотя и из заведомо подложного документа порой можно извлечь аутентичную информацию. Понятие «источник» шире понятия «документ», поэтому различение необходимо.

1.5.Скорее нет.

2.1.XIX и особенно XX век (о более раннем времени судить не берусь) породили такое количество фальшивок, что «правда документа» оказалась под серьезным сомнением. Это же относится и к «правде архивов». Хотя без «документов» разного рода в нашем деле, конечно, никак не обойтись.

2.2.1.Честно говоря, не помню.

2.2.2.Это не входит в мои непосредственные профессиональные обязанности. Главным считаю наличие возможности перепроверить содержащиеся в документе сведения по другим источникам.

2.3.1.Статус не меняется — документ остается одной из важнейших основ нашей работы. Увеличивается количество типов документов, прежде всего по мере распространения и развития электронных носителей.

2.3.2.Стал реже ходить в архивы.

2.3.3.Надеюсь на расширение и облегчение доступа к документам в архивах, на приближение документов к рабочему столу историка путем оцифровки и выкладывания в Интернет.

2.3.4.Нет, не считаю. Будущим историкам все пригодится.

3.1.1.Историк должен сначала оценить аутентичность документа, затем аутентичность содержащейся в нем информации (бывает так, что документ бесспорно подлинный, а информация в нем ложная) и, наконец, «выжать» из него максимум нужных сведений.

3.1.2.Думаю, для архивиста главное — сохранить и правильно описать документ. Если он начинает исследовать документ с точки зрения содержания, то работает как историк (см. выше).

3.1.3.При оценке аутентичности документа, выяснении его происхождения и — если это нужно архивисту — при оценке аутентичности его содержания.

3.2.1.Пожалуй, не сталкивался.

3.2.2.Конечно, произошли — в сфере расширения доступа к документам. Все остальное следовало бы сделать более удобным для исследователя-«потребителя».

3.2.3.Могу судить только по японским архивам, преимущественно дипломатическим. Несравненно более широкий, чем в России, доступ к документам. Более подробные и доступные описания. Оперативность выполнения заказов. В последнее время — массовая оцифровка и выкладывание документов в Интернет.

3.3.1.Конечно, различаю. В свою очередь, подразделяю неопубликованные на впервые вводимые в научный оборот и на ранее известные (в том числе опубликованные частично).

3.3.2.Если документ опубликован полностью и добросовестно, это в большинстве случаев избавляет от необходимости обращения к подлиннику (лично меня это устраивает). Однако доступность подлинника в Интернете в виде «картинки» всячески приветствуется, так как из нее историк может извлечь больше, чем даже из тщательно опубликованного текста, — вплоть до цвета чернил в подписи или резолюции и т. д. (исхожу из своего опыта коллекционера!). Вопрос об «эффектах» мне не совсем понятен. Могу сказать, что немного горжусь, когда впервые что-то публикую — особенно из своего собрания.