Олег Аронсон - Статус документа: Окончательная бумажка или отчужденное свидетельство?

В допетровской системе делопроизводства можно различить медиальное основание для разделения административных усилий: писали, как правило, низшие служащие (дьяки и подьячие), а высказывались — бояре, которые нередко «при весьма здравом и остром разуме, писать, однако ж, не умели, и некоторые с трудом подписывали свое имя» [40] Варадинов Н. М. Делопроизводство или теоретическое и практическое руководство к гражданскому и уголовному, коллежскому и единоличному письмоводству, к составлению всех правительственных и частных бумаг и к ведению самих дел. СПб., 1873. С. 24. . Запись имела техническое, вспомогательное значение. Стабильной и обязательной фиксации сказанного на письме не происходило, а письменные действия приказных служителей не регламентировались законом. Само письмо еще не было «открыто» властью в качестве технологии управления, а потому не являлось предметом специального государственного интереса.

Принцип регулярности, провозглашенный Петром I как «новый принцип государственности» [41] Реформы Петра I: Сборник документов / Сост. В. И. Лебедев. М.: Соцэкгиз, 1937. С. 22. , стал стержнем бюрократического порядка и одним из оснований для превращения письма в универсальный способ администрирования. Перевод государственного действия в формат записи — это петровская формула рациональной власти: «Того ради изволяет его царское величество, всякие свои указы в Сенат и в Коллегии, також и из Сената в Коллегии ж отправлять письменно; ибо как в Сенате, так и в Коллегиях словесные указы никогда отправляемы быть не надлежат» [42] Генеральный регламент // Реформы Петра 1: Сборник документов / Сост. В. И. Лебедев. М.: Соцэкгиз, 1937. С. 110. .

Стратегические функции, открытые и закрепленные в это время за «лабораторией письма» [43] Лабораторией письмо называет де Серто, определяя технологические основания власти и контроля, осуществляемых посредством письма: «У лаборатории письма — стратегические функции: либо информация, полученная по традиции извне, накапливается, упорядочивается, приводится здесь в систему и тем самым — трансформируется, либо правила и модели, выработанные в этом особом месте, дают возможность воздействовать на окружающее и трансформировать уже его». См.: Серто М. де. Хозяйство письма / Пер. с фр. Б. Дубина // НЛО. 1997. № 28. С. 31. , размещались в диапазоне между «протоколом» и «инструкцией». «Протокол» с начала XVIII века «надлежало чинить» всем государственным действиям, а совершать эти действия требовалось согласно правилам, утверждаемым «инструкциями, и регламентом, и указами». Возможность контроля — пожалуй, первая официальная функция канцелярской записи и способ инвестирования в бумагу власти. Письмо фиксирует действие, лишая его свободы. В Петровскую эпоху начали записывать должностные действия не только в узком сенатском кругу [44] «Siir. Изволь объявить при отъезде в Палате всем министрам, которые… съезжаются, чтобы они всякие дела, о которых советуют, записывали, и каждый бы министр своею рукою подписывал, что зело нужно, надобно, без того отнюдь никакого дела не определят, ибо сим всякого дурость явлена будет. Piter». См.: Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I. М.; Л.: АН СССР, 1945. С. 196. , но и повсеместно: «…как в Сенате, так в войсках и губерниях всем делам чинить протоколы…» [45] Там же. С. 209. . Введение обязательного протоколирования определило государственные приоритеты в континууме «устное — письменное»: теперь все чаще и чаще письменное действие опознавалось в качестве «настоящего», полноправного, официального. Формировался принципиально новый тип административной деятельности — действие в соответствии с письменным предписанием («…не производить дела без письменного указа» [46] Реформы Петра I: Сборник документов / Сост. В. И. Лебедев. М.: Соцэкгиз, 1937. С. 114. ). Письменный текст использовался для упорядочивания рутины государственного администрирования: «Всем, в Сенате пребывающим, места иметь по списку, кто после кого написан в определительном указе» [47] Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I. М.; Л.: АН СССР, 1945. С. 203. . Письменная регламентация оказалась удобным способом осуществления тотальной и гомогенной бюрократической власти на всем пространстве империи: «Воеводе всех подчиненных своей провинции… по Гос. Уложениям и уставам содержать» [48] Реформы Петра I: Сборник документов / Сост. В. И. Лебедев. М.: Соцэкгиз, 1937. С. 146. .

Изменение политико-эпистемологического статуса письма способствовало росту законодательного интереса к бумажной стороне работы администраторов. В Генеральном регламенте, в указах «О должностях Сената», «Об исполнении указов», «О преимуществе коллегий» и др. началась регламентация письменной стороны ведения дел: утверждались отдельные формуляры [49] Начиная с Петра I, русские императоры лично принимают участие в создании и правке отдельных формуляров, этих письменных матриц бюрократической империи, а сами формуляры начинают утверждаться в законодательном порядке, как это произошло, например, с формуляром челобитной: «Титло. Потом бьет челом имярек на имярек, а в чем мое прошение, тому следует пункт за пунктом. Прошу Ваше Величество о том моем челобитье решение утвердить» (Там же. С. 132). , прописывались алгоритмы ведения дел [50] В 1720-е годы появляются правила регистрации дел и ведения журналов, среди которых различают журналы входящих и исходящих дел, а также канцелярские книги (реляции с прошениями, росписочные книги, книги для резолюций). Для регистрации письменных действий чиновников, совершаемых по ходу решения дел, используются «повседневная записка», «регистратура», «реестр». , определялся круг письменных обязанностей чиновника. В ситуации переориентации государственной деятельности на письмо грамотность становилась важным управленческим навыком [51] Кроме овладения основами правописания и счета («Указ о преподавании грамматики и арифметики сенатским чиновникам») от чиновников требовались юридическая грамотность («Указ Петра I об обязательном знании служащими государственных учреждений законов и уставов и о воспрещении оправдываться незнанием законов под штрафом») и знание формуляров. . С 1720-х годов государственный человек — это человек пишущий. Прием на службу неграмотных был запрещен в 1721 году, хотя на протяжении всего XVIII века появлялись анекдоты о затесавшихся на службу неучах.

В начале следующего века статус канцелярских работ был в очередной раз пересмотрен — в сторону повышения. Коллективному и все еще не стандартизированному коллегиальному делопроизводству был противопоставлен унифицированный и единоначальный министерский порядок: «Порядок производства дел во всех Министерствах, Департаментах и отделениях есть единообразный» [52] Общее учреждение министерств, ст. 36 // СЗРИ. Т. 1. СПб: Печатня графического института, 1913. . В основу новой системы управления было положено единообразное бумажное производство, связывающее посредством письменных операций низы бюрократической иерархии с верхами, столоначальника с министром, отдаленную провинцию с центром. Реформа затронула не только и не столько общие стратегии государственной деятельности, но прежде всего обыденные практики управления, рутину изготовления бумаг.