Петр Гуляр - Забытое королевство

Черные ицзу обитают в Даляншане — гористой области протяженностью в восемьсот километров и шириной чуть более ста пятидесяти километров, отделяющей огромную китайскую провинцию Сычуань от недавно созданной провинции Сикан. Черными ицзу называют исключительно «благородных и», или, как они сами себя величают по-китайски, хэй кудо («черная кость»). Другое название этого народа — лоло — является уничижительным, и употреблять его при них не следует. В разговоре лучше всего называть их «хэй и» («черные и»), поскольку неосторожный выбор слова может повлечь за собой немедленную гибель. Я предпочитаю называть их «благородными и», поскольку люди их племени, почти без исключений, имели наиблагороднейшую внешность, какую мне доводилось в жизни встречать. Они очень высокого роста и несут себя с королевским достоинством. Кожа их ни в коем случае не черная, но, как у некоторых мулатов, имеет оттенок шоколада со сливками. Глаза у них большие, блестящие, в глубине всегда сверкающие огнем, а черты лица — орлиные, почти что римские. Волосы — черные, слегка вьющиеся и очень мягкие; они причесываются специфическим образом, присущим только их народу. Собрав волосы в пучок, их пропускают через отверстие в верхней части высокого синего или черного тюрбана, откуда они свисают, как хвост, либо, что встречается чаще, торчат вверх, как миниатюрная пальма, плотно обмотанные черными шнурами. Волосы для ицзу обладают священным значением, и никто под страхом смерти не смеет к ним прикасаться. Они верят, что через этот непокрытый пучок волос с ними общается божественный дух — по нему, как по проволоке или антенне беспроводной связи, в мозг, словно радиоволны в приемник, поступают сигналы божественной воли.

Парадный наряд черных ицзу — это черная куртка, подпоясанная кожаным ремнем, расшитым жемчугом. К ней прилагаются невероятной ширины штаны, которые скроены таким образом, что задняя часть свисает чуть ли не до лодыжек. Обычно сшитые из шелка ярких расцветок — алого, синего, ядовито-зеленого, желтого или фиолетового, — они подвязываются у лодыжек ткаными лентами. В парадном платье мужчина также обязан носить в виде серьги кусок янтаря формой и размером с яблоко, к которому внизу подвешен коралл размером с вишню. Довершает наряд доходящий до щиколоток тканый шерстяной плащ под названием «чарва» из мягкой серой или черной овечьей шерсти, который набрасывают на плечи. Женщины также носят поверх платья чарву. Когда я впервые увидал женщин благородных и, мне почудилось, будто меня окружают итальянские принцессы и графини эпохи Ренессанса. В длинных струящихся юбках, куртках с чудесным потускневшим шитьем, широкополых шляпах, высоких серебряных воротниках и грандиозных жемчужных серьгах, доходивших до плеч, они стояли передо мной, рослые, красивые и надменные, с глазами, полными огня, и легкой улыбкой, едва трогавшей их благородные, точеные черты… Мне тут же захотелось низко поклониться и поцеловать им руки. Если бы не забота моих покровителей, которые отпустили меня в поездку по их опасным краям только после тщательнейшего инструктажа по поводу того, как следует вести себя среди ицзу, я наверняка поддался бы этому глупому порыву — и тем самым нанес бы им оскорбление, которое можно было бы смыть разве что кровью. Я ограничился низким поклоном.

У благородных ицзу нет короля, городов или деревень. Каждый клан занимает четко определенную территорию их обширного края, и каждое семейство клана живет в собственном замке, обычно расположенном на вершине горы, в некотором отдалении от соседей. Глава клана, в соответствии с его статусом и значимостью, имеет титул князя, маркиза или барона. Замки ничем не напоминают средневековые строения в Европе — это просто деревянный частокол, хорошо укрепленный камнями и глиной, с крепкими воротами. Его строят на горе, чтобы легче было его защищать, и стража день и ночь обозревает окрестности, чтобы не упустить приближения врагов. Строения внутри стен выглядят так же непритязательно — это просто скопление захудалых хижин из бамбуковых стеблей или древесных веток с низкими потолками и тесовыми крышами. Внутри хижин царит безупречная чистота — на тщательно выметенном глинобитном полу не потеряется и булавка. Меблированы они тоже очень скромно: квадратный столик, несколько скамеек, один-два сундука и круглый, выложенный камнем очаг, вырытый в полу, над которым обычно кипит чайник. В главной хижине иногда стоит большое кресло, покрытое тигровой или леопардовой шкурой, за которым на стене висят щиты и копья. Это — трон главы клана. Постелей нет — ицзу спят на голом полу вокруг очага, завернувшись в свои чарвы. Поистине спартанское существование.

Благородные ицзу в Даляншане ведут оседлую, буколическую жизнь. Но, перефразируя цитату из Евангелия по поводу полевых лилий, ицзу не пашут, не сеют и не собирают ничего в житницы собственными руками. В соответствии с их образом жизни их общественное устройство имитирует устройство Древней Спарты. И мужчины, и женщины этого племени — воины до мозга костей; они с тем же пылом и рвением, что и спартанцы, превозносят и воплощают в жизнь те качества и добродетели, благодаря которым спартанцы стали таким выдающимся народом Древнего мира. Благородные ицзу настолько свирепы и беспощадны в битве, так презирают смерть и пытки, они такие хитроумные стратеги и наводят на врага такой страх своими молниеносными и внезапными нападениями, что во всем Западном Китае и до самых границ Сиама их боятся больше, чем любых других племен.

Поскольку они — аристократы, от них требуется беспрекословное подчинение кастовым законам, серьезные отклонения от которых время от времени караются смертью. Благородным ицзу — как мужчинам, так и женщинам — запрещается заниматься сельскохозяйственным трудом или прислуживать; они не имеют права даже подавать на стол. Мужчины с детства изучают военное искусство. Женщины прядут шерсть, ткут чарвы, шьют одежду, вышивают и ведут домашнее хозяйство. Всю прочую работу выполняют за них белые ицзу — их рабы, подобные илотам в Древней Спарте. Именно они возделывают поля и собирают урожай, выращивают животных и хлопочут по хозяйству. В их обязанности также входит посредничество между их хозяевами и китайскими купцами в торговых вопросах — занятие, по их мнению, презренное, однако необходимое для благополучия хозяев. Ежегодно благородные ицзу при помощи белых ицзу посылают на местные рынки лошадей, зерно и шкуры диких зверей, неизменно инструктируя своих посредников, чтобы те присматривали для них ружья и боеприпасы, которые они готовы скупать в неограниченном количестве.

Карательных экспедиций, посылаемых против них китайцами, черные ицзу всегда ждут с нетерпением. Обманом или хитростью они завлекают отряды солдат в леса или овраги, где убивают их из засады и отбирают у них оружие. Еще с древних времен китайцам часто приходилось воевать с ицзу. Ни одно из сражений так и не стало решающим, и их не удалось ни по-настоящему покорить, ни рассеять. Знаменитый китайский генерал Чжугэ Лян, совершивший в эпоху Троецарствия много успешных походов в западные области Китая, не раз сражался с ицзу. Они поразили его беспримерной храбростью и свирепостью — позже он признался в мемуарах, что все его победы над ними были бесплодными; был момент, когда он серьезно сомневался в человеческой природе этого племени — казалось, перед ним были лютые звери в людском обличье. Рассказывают, что в попытке разрешить свои сомнения он велел вскрыть одного из захваченных ицзу и не обнаружил ничего, кроме травы и корешков у него в желудке. По всей видимости, это открытие убедило его в бесполезности дальнейших боевых действий против странного народа, на который не действовали никакие военные угрозы и который заключал перемирия только затем, чтобы после отхода войск тут же их нарушить.