Михаил Вайскопф - Писатель Сталин. Язык, приемы, сюжеты [3-е изд.]

«По машинальным записям, сделанным в конце 20‐х годов, — свидетельствует изучивший их Волкогонов, — можно сделать лишь один определенный вывод: Сталин жил борьбой» (Указ. соч. Кн. I. Ч. 2. С. 189).

О беспринципной «сталинской диалектике» как доминирующей черте его мышления см.: Авторханов А. Технология власти. Frankfurt/M., 1976. С. 233–234.

Бицилли П. М. Избранные труды по филологии. М.: Наследие, 1996. С. 594–595, 597.

Клемперер В. LTI. Язык Третьего рейха. Записная книжка филолога. М., 1998. С. 46, 229.

Brandes P. The Rhetoric of Revolt. Р. 96–97.

Невежин В. А. Застольные речи Сталина. С. 262.

Некоторое подтверждение этой мысли я нашел у марксиста К. Камерона. Он с большим чувством порицает Сталина за идеалистический уклон, который усматривает у автора четвертой главы «Краткого курса» в примате «метода» (пусть даже диалектического) и «чистой логики» над самим материализмом, вытекающим, в подаче Маркса и Ленина, из практического, а не умозрительного изучения природы и социума. «Его абстрагирующий, аристотелевский метод, — резюмирует Камерон, — несомненно имеет культурные корни в его выучке в Тифлисской духовной семинарии». Особое возмущение вызывает у Камерона встречающаяся еще в дебютном «Анархизме или социализме?» — и в 1946 году с минимальными изменениями перенесенная в Сочинения — сталинская трактовка сознания и материи как «двух различных форм» природы или общества. Понимая эту «форму» по Аристотелю, он пишет: «Постулировать некую третью силу как совместную основу для сознания и материи, — безразлично, называют ли ее природой или как-то иначе, — это не материализм, а идеализм, в конечном счете, возможно, производный от аристотелевского „перводвигателя“ и напоминающий мнение Уильяма Джеймса (одобрительно отмеченное Бертраном Расселом) о том, что „фундаментальное вещество [stuff] мира не ментально и не материально, — это нечто более простое и более фундаментальное“ (т. е. Бог)» ( Сатеrоп К. Stalin: Man of Contradiction. Appendix II. Dialectical Materialism: Stalin and After. Stevenage; Herts: The Strong Oak Press, 1989. Р. 150–151). Должен возразить, что, вопреки Камерону, «формы» Сталин упоминает не в аристотелевском смысле, а скорее как «атрибуты» субстанции, ибо само представление о природе в качестве совместной основы для сознания и материи подсказано здесь вовсе не Аристотелем, а Спинозой, воспринятым, конечно, в передаче Плеханова (который твердо считал его материалистом). Однако в остальном Камерон, несомненно, прав, говоря о воздействии семинарского Аристотеля на сталинское мышление.

Столь же допустим и противоположный подход. В 1934 году в интервью американскому журналисту Сталин одобрил Рузвельта, поскольку тот «реалист и знает, что действительность является такой, какой он ее видит».

Чернышевский Н. Г. Эстетика и литературная критика: Избр. статьи. М.; Л., 1951. С. 286.

См.: Валентинов Н. Встречи с Лениным. Нью-Йорк, 1953. С. 252.

Плеханов Г. В. Избр. философские произведения. Т. II. С. 654; Т. V. С. 306.

См.: Волкогонов Дм. Указ. соч. Кн. II. Ч. 1. С. 290.

«Меньшевики гораздо больше своих конкурентов-большевиков следовали букве марксизма, стараясь действовать в строгом соответствии с линией поведения Маркса и Энгельса в 1848 году, поскольку ситуация в Европе в середине XIX века, по их мнению, больше всего напоминала ситуацию в России в начале 900‐х годов. В большом ходу в меньшевистской публицистике (А. С. Мартынов [Пиккер] и др.) были также аналогии с эпохой Великой французской революции конца XVIII в.» ( Тетюкин С. В. Меньшевизм как идейно-политический феномен // Меньшевики: Документы и материалы 1903–1917 гг. М., 1996. С. 14).

Неизвестный Богданов: В 3 кн. М., 1995. Кн. 2. С. 92.

Бухарин Н. И. Путь к социализму в России // Избр. произведения. New York, 1967. С. 157–159, 162.

Очень редко и преимущественно в полемических видах он, правда, и сам использует параллели (например, между китайской и Октябрьской революциями), подбирая для них примитивное методологическое обоснование. Так, дискутируя с Зиновьевым, по большевистской традиции осудившим этот метод, он заявил: «Было бы глупо утверждать, что нельзя вообще брать аналогий <���…> Разве революция одной страны не учится у революций других стран, если даже эти революции являются неоднотипными? К чему же сводится тогда наука о революции?» Следует дежурная апелляция к Ленину, который, по счастью, в одной своей статье, оказывается, «широко пользовался аналогией из французской революции 1848 года при характеристике ошибок тех или иных явлений перед Октябрем».

Сталин И. Соч. Тверь. Т. 18. С. 203–204.

Стиль Сталин // Гройс Б. Утопия и обмен. М., 1993.

Комментируя программную ленинскую брошюру «Что делать?», Такер говорит, что Ленин хотел создать партию, «чье влияние будет распространяться концентрическими кругами от ядра», состоящего из вождей (Указ. соч. С. 41).

Цит. по: К годовщине смерти В. И. Ленина. 1924 — 21 января — 1925: Сб. статей, воспоминаний и документов. Л.; М., 1925. С. 20.

Ср.: «Не стоит полностью отождествлять официальную культурную политику тех лет с личностью ее главного творца. Он позволял себе, в определенных пределах, и не считаться с нею, отходить от нее» ( Громов Е. Указ. соч. С. 6).

О сталинской псевдостатистике см.: Лацис О. Перелом // Вождь. Хозяин. Диктатор. С. 101; Маслов Н. Н. Указ. соч. // История и сталинизм. С. 66–67.

См.: Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 312–314.

Реальные цифры таковы: «Население СССР, например, с осени 1932 по апрель 1933 г. сократилось на 7,7 млн человек, главным образом за счет крестьян» ( Ивницкий Н. А. Голод 1932–1933 гг.: Кто виноват? // Судьбы российского крестьянства / Под общ. ред. Ю. Н. Афанасьева. М., 1996. С. 361). См. также: Роговин В. Сталинский неонэп. М., [1995]. С. 41–42.

Семиряга М. И. Военнопленные, коллаборационисты и генерал Власов // Другая война: 1939–1945 / Под общ. ред. Ю. Н. Афанасьева. М., 1996. С. 317.

Авторханов А. Технология власти. С. 406–407.

Ср.: Ивницкий Н. А. По материалам Политбюро ЦК ВКП(б) и ОГПУ // Судьбы российского крестьянства. С. 282; Авторханов А. Там же. С. 410. Ср. также в сталинской речи на I съезде колхозников-ударников (1933) цифры, характеризовавшие классовое расслоение накануне коллективизации: «На каждые 100 дворов в деревне можно было насчитать 4–5 кулацких дворов, 8 или 10 дворов зажиточных».