Марк Уральский - Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Также по настоянию Горького после смерти Луначарского последовавшей 26 декабря 1933 года, Каменев одновременно

стал директором Пушкинского дома. Ввиду запущенного состояния последнего Каменеву вначале пришлось заняться вопросами мытья окон и полов, а также починки замков. Затем он также возглавил Институт мировой литературы, носивший с 4 мая 1934 года имя Горького. Алексей Максимович лично предложил Каменева на эту должность, и тот использовал свое положение для того, чтобы помогать видным ученым. Например, он материально поддерживал сосланного в Саратов Д. Б. Рязанова, бывшего руководителя Института К. Маркса и Ф. Энгельса [ЮРГ. С. 264].

Последний — уже отчаянный крик о помощи Каменева, по всей видимости, до Горького не дошедший, прозвучал из застенков НКВД.

1 декабря 1934 г. был убит Киров. В начале декабря того же года Горький из Тессели отправил Каменеву два деловых письма (первое из них кончалось строчкой «Совершенно ошеломлен убийством Кирова»). Но 16 декабря Каменев был арестован по обвинению в руководстве контрреволюционной группой «Московский центр», подготовившей убийство Кирова. Похоже, что свое последнее письмо Горькому Каменев отправил уже из тюрьмы 17 января 1935 г., на следующий день после вынесения ему приговора: к пяти годам заключения (суд прошел в Ленинграде, Каменеву было вынесено самое легкое наказание, — Зиновьев получил десять — как «менее активному участнику указанной выше группы»; отбывать наказание заключенных отправили в Верхнеуральский полити-золятор). Из последнего письма Каменева Горькому опубликовано три фразы. Первая: «К тяжести переживаемого мне было бы бесконечно горько добавить мысль, что Вы имеете право усомниться в правдивости и искренности моего поведения с Вами, в правдивости того, что я говорил Вам при наших встречах». В коротких второй и третьей <���фразе> речь идет о второй жене Каменева Т. И. Глебовой, которую Горький хорошо знал: «Ей будет тяжело. При нужде поддержите ее духовно, подкрепите ее бодрость». Неизвестно, разрешили Горькому прочесть это письмо или нет. 18 января «Литературная газета» продолжила публикацию его статьи «Литературные забавы», в которой сказано: «Вот — мерзавцы убили Кирова, одного из лучших вождей партии <���…> Убили Кирова — и обнаружилось, что в рядах партии большевиков прячутся гнилые люди, что среди коммунистов возможны „революционеры“, которые полагают, что если революция не оканчивается термидором, так эта — плохая революция <���…> Не удалось убить Димитрова — убили Кирова, собираются убить Тельмана…» Это неопределенная фраза, странная. Никаких фамилий и конкретных обвинений Горький не называет, а цепочка Димитров — Киров — Тельман лишь путает планы Сталина. В любом случае, расстрелять Каменева при жизни Горького вождь не решился; он сделал это сразу после смерти писателя [116] Лев Каменев был расстрелян 25 августа 1936 г. Сталину мало было казнить одного Каменева, он отомстил всей его семье. Сыновья Каменева Александр (33-х лет) и Юрий (16-ти лет!) были расстреляны в 1938 году, их мать Ольга Давидовна — родная сестра Л. Троцкого, в 1941-м. Вторую жену Льва Борисовича, Татьяну Ивановну Глебову, постигла та же участь [ЮРГ. С. 278]. [ФРЕЗИНСКИЙ (I). С. 14].

Совсем иные отношения складывались у Горького с двумя другими большевистскими вождями еврейского происхождения, членами знаменитой в будущем «левой» или «троцкистско-зиновьев-ской оппозицией» Григорием Зиновьевым и Львом Троцким. До Революции их личные контакты носили случайный и достаточно поверхностный характер. Зиновьев играл роль «оруженосца» Ленина и его представителя в различных социалистических организациях. Когда «богостроители» создали партийную школу в доме Горького на острове Капри, Ленин в противовес им открыл такую же школу в парижском пригороде Лонжюмо. Зиновьев по поручению Ленинв стал её руководителем. Социалист М. П. Якубович пишет о Зиновьеве в своих воспоминаниях:

Многие удивлялись тому, что Ленин его выдвигает, меньшевики относились к нему с большим раздражением, потому что Зиновьев был истинным учеником Ленина. Ленин резко полемизировал со своими идейными противниками, никогда не любил говорить примирительно, не любил сглаживать противоречия, категорически выделяя те разногласия, которые у него были с другими партийными деятелями <���…>. Но Зиновьев, усвоив эту резко категорическую манеру Ленина, шел еще дальше. И в его полемике было еще больше таких обостренных формулировок. И меньшевики, можно сказать, ненавидели Зиновьева, относились к нему как к «цепному псу», которого Ленин натравливал на меньшевиков. Вот какое отношение было к Зиновьеву перед Первой Мировой войной. Все рассматривали его как воспитанника Ленина, как его ученика, которого Ленин вывел на политическую арену. Да так оно и было…[РусИБ (I)].

Статьи Зиновьева в «Правде» и других большевицких изданиях отличались резкостью и грубостью. Оригинальности и теоретической самостоятельности он, однако, не проявлял. Тем не менее, именно он был соавтором Ленина в важном теоретико-публицисти-ческом сборнике «Против течения» [117] Зиновьев Г., Ленин В. Против течения: Сборник статей из «Социал-демократа», «Коммуниста» и «Сборника Социал-демократа». Пг.: 1918 — один из немногих сборников, выпущенных В. И. Лениным в соавторстве, в данном случае — с Г. Е. Зиновьевым. Можно считать, что этот факт был одним из немаловажных в формировании партийного авторитета Г. Зиновьева. В сборнике опубликованы достаточно важные теоретические работы, подготовленные совместно В. И. Лениным и Г. Е. Зиновьевым. После гибели Г. Зиновьева в годы Большого террора, в официальной печати этот сборник стали относить только к В. И. Ленину. . Вот как характеризовали личность Зиновьева современники:

Лазарев Е. Е.: Ленин <���…> стал разливать свой яд через обычный канал — через своего послушного и верного лакея — энергичного, циничного, деревянного и бессердечного опричника — «товарища Зиновьева» [ФРОЛОВА].

Троцкий Л. Д.: В агитационном вихре того периода, большое место занимал Зиновьев, оратор исключительной силы. Его высокий теноровый голос в первый момент удивлял, а затем подкупал своеобразной музыкальностью. Зиновьев был прирождённый агитатор <���…>. Противники называли Зиновьева наибольшим демагогом среди большевиков <���…>. На собраниях партии он умел убеждать, завоёвывать, завораживать, когда являлся с готовой политической идеей, проверенной на массовых митингах и как бы насыщенной надеждами и ненавистью рабочих и солдат. Зиновьев способен был, с другой стороны, во враждебном собрании, даже в тогдашнем Исполнительном комитете, придавать самым крайним и взрывчатым мыслям обволакивающую, вкрадчивую форму, забираясь в головы тех, которые относились к нему с заранее готовым недоверием. Чтобы достигать таких неоценимых результатов, ему мало было одного лишь сознания своей правоты; ему необходима была успокоительная уверенность в том, что политическая ответственность снята с него надёжной и крепкой рукою. Такую уверенность давал ему Ленин [ТРОЦКИЙ Л. (III)].