Марк Уральский - Бунин и евреи

В 1920 г. Цетлины вновь эмигрировали из России, теперь уже как беженцы, и навсегда. Они снова обосновались в Париже, где жили вплоть до его оккупации немцами в 1940 г.

«Начиная с первых дней беженской жизни, Михаил Осипович и Мария Самойловна активно занимались благотворительной деятельностью: помогали, например, И. Бунину, К. Бальмонту, а также оставшимся в советской России друзьям – в частности, М. Гершензону. Масштабы благотворительности и меценатства этой семьи приобрели широкую известность в российской диаспоре. Их парижская квартира, как и в прошлые годы, превратилась, говоря словами посещавшего ее А. Бахраха, в “самый утонченный из русских литературных ‘салонов’”. Здесь перебывал весь цвет эмиграции, о чем свидетельствует сохранившийся альбом М. С. Цетлиной 123. Именно в доме Цетлиных читал А. Толстой первые главы “Хождения по мукам”, которые начал печатать в “Грядущей России”, а затем передал в “Современные записки” <���…>. В квартире Цетлиных, вспоминал впоследствии Б. К. Зайцев, “можно было встретить Милюкова и Керенского, Бунина, Алданова, Авксеньева, Бунакова, Вишняка, Руднева, Шмелева, Тэффи, Ходасевича, позже и Сирина (о них см. гл. V. – М. У.). Здесь я познакомился с Р. М. Рильке. Тут устраивались наши литературные чтения. Встречались мы теперь часто, и чем дальше шло время, тем прочней, спокойнее, благожелательней становились отношения наши. Нельзя было не ценить тонкого ума, несколько грустного, Михаила Осиповича – его вкуса художественного, преданности литературе, всегдашней его скромности, какой-то нервной застенчивости, стремления быть как бы в тени”. О том же вспоминал упоминаемый Зайцевым М. В. Вишняк (о нем см. гл. V. – M. У.): “В ‘салоне’ у старых друзей Цетлиных, Марьи Самойловым и Михаила Осиповича, и на ‘чаях’ у Фондаминского и его жены Амалии Осиповны, перебывал едва ли не весь русский литературно-музыкальный и политический Париж, особенно писатели, поэты и художники, с которыми дружили хозяева: Бунины, Мережковские, Зайцевы, Шмелев, Тэффи, Алексей Толстой, Крандиевская, Аминадо, Ходасевич, вся литературная молодежь, пианист Артур Рубинштейн, <���…> художники Яковлев, Гончарова, Ларионов, Борис Григорьев, мексиканец Диего Ривера. Все художники рисовали Марью Самойловну Цетлин. Бывали и политические деятели и публицисты разных направлений: близкие по былой партийной принадлежности хозяев, как Брешковская, Фигнер, Керенский, не говоря о редакторах ‘Современных записок’, к которым Цетлин был близок как сотрудник и как заведующий отделом стихов. Бывали и Милюков, Струве и более их умеренные и даже правые”. <���…>

…С. Л. Поляков-Литовцев <���…> отмечал, что “у Цетлиных бывало уютно, оживленно, интересно: Как общее правило, литераторы нисколько не обособлялись. Несколько русских салонов в Париже являлись местом общения интеллигенции вообще: политиков, общественных деятелей, писателей, художников. Много и часто собирались в гостиной М. С. и М. О. Цетлиных на рю де ла Фезандри, у Булонского леса, бывшей в некотором роде штаб-квартирой эсеровской интеллигенции, но где, однако, красный угол занимали, из писателей – И. А. Бунин, а из политиков – П. Н. Милюков”. <���…>

В доме Цетлиных происходили культурные события всеэмигрантского ранга и значения. Так, например, 31 октября 1922 г. 3. Гиппиус читала воспоминания о Блоке и Белом (ее доклад был опубликован в виде мемуарного эссе “Мой лунный друг” в № 1 альманаха ‘Окно’, который в 1923 г. издавали Цетлины), а через полтора месяца, 16 декабря, у них же чествовали приехавший во главе со Станиславским на заграничные гастроли МХАТ.

<���…>…докладом Цетлина “О литературной критике” открылась 5 февраля 1927 г. деятельность “Зеленой лампы” – литературно-философского общества, возникшего по инициативе Д. Мережковского и 3. Гиппиус и сыгравшего значительную роль в духовной жизни русской эмиграции первой волны» 124.

В 1941 году семья Цетлиных через Лиссабон (Португалия) прибыла в США и поселилась в Нью-Йорк е. В 1942 г. Михаил Осипович вместе с М. А. Алдановым основал «Новый журнал», задуманный ими еще вместе с Буниным – в 1940 г., после закрытия парижских «Зарубежных записок», и до конца жизни был его главным редактором. «Новый журнал» стал крупнейшим периодическим изданием русского Зарубежья и, пережив все бури и невзгоды, превратился после распада СССР в русский зарубежный литературный журнал, благополучно существующий по сей день.

По своей натуре Михаил Цетлин был глубокий интроверт, не склонный к постоянному личному общению с третьими лицами, человек, живущий литературой и в литературе. В отличие, скажем, от Алданова, его контакты с Буниным были сравнительно редкими, а переписка не носила ни интенсивного, ни особо личного характера. Однако по жизни Цетлин в трудную минуту оказывался рядом с Буниным, поддерживал его – ненавязчиво, тактично, всегда находясь как бы в тени своей деятельной и очень экспрессивной жены.

«… Будучи с детства человеком не просто обеспеченным, но по-настоящему богатым, он тем не менее никогда не ставил материальное выше духовного и, сызмалу научившись ценить прекрасное в жизни и искусстве, искал упоения и воплощения своих мечтательных грез в стихах.

В написанной много лет спустя, в эмиграции, пародии по-моему “Горит восток зарею новой…”, где выведены многие известные деятели русской колонии в Париже, к М. О. Цетлину приложен эпитет “вдумчивый”, возможно, не объясняющий всецело его личность, но, без сомнения, схватывающий ее важнейшее качество. Если бы потребовалось найти второе слово для моментальной характеристики цетлинского индивидуального портрета, стоило бы остановиться на глаголе “вчувствоваться”. Вот на этой основе – способности вдумываться и вчувствоваться в окружающий мир, незаменимом даре тех, кто хочет отлить в слова свое лирическое волнение, – построен художественный мир поэта» 125.

Не в меньшей степени «способности вдумываться и вчувствоваться» обнаруживает Михаил Цетлин в своих литературно-критические статьях, посвященных произведениям Ивана Бунина. Он утверждал, например, что:

«Богатство художника для Бунина – это богатство памяти, личной и родовой. Чтобы воплотить это богатство, нужна какая-то первобытная страстность мировосприятия…» 126

Одним из первых Цетлин как литературный критик обратил внимание на воистину уникальную живописность бунинских описаний:

«Если брать аналогии из области живописи, то рассказ < “Солнечный удар”> написан не густыми масляными красками, не глубокими и цельными тонами “Митиной любви”. Это скорее импрессионистический этюд, попытка не передать, нет, а дать, воссоздать солнечный день на Волге и мгновенную, как солнечный удар, любовь.