Кит Эмерсон - Картины эксгибициониста [ЛП]

С восьми лет я жил в мире конкурсов и соревнований. Когда я бегал, я скакал галопом. Когда я упражнялся на фортепиано, а школьные друзья звали играть на улицу, (мой попугайчик любил грызть ноты, придавая листам вид бумажных салфеток); я носился галопом по гаммам и арпеджио . Я очень хотел играть со своими друзьями в кукурузных полях в ковбоев и индейцев или в Пап и Мам — ещё одну игру, в которую «дева Мария» очень любила. «Покажи мне свою, а я тебе свою». Я почувствовал себя обманутым. У меня был, а у неё нет.

Чувство разочарования от различия во внешнем виде позднее сменилось чувством полного замешательства, когда я поступил уже в мужскую школу в Вест Тарринге. Нам, четырнадцатилетним, рассказывали на уроке по биологии какую–то утвержденную инструкцию о репродуктивной системе человека. Некоторые друзья хвастались опытом в этой области, но никто из них ничего не мог доказать. Все казалось красивым и интересным, но какая женщина разрешит проделать с ней эти вещи?

Кто хочет задать вопрос? Я поднял руку. «А что если захочется в туалет во время этого?»

Удивительно, как класс не взорвался, ибо все хотели знать ответ на этот вопрос. Учитель деликатно продемонстрировал с помощью картинок, что во время эрекции, маленький клапан закрывает мочеиспускательный канал. Но оплодотворение возможно.

— А от этого нельзя сойти с ума, сэр? — спросил кто–то.

— В твоем случае, Смити, очень может быть! Следующий вопрос!

Пройдет ещё девять лет до моего первого раза… вот и все, что можно пока сказать.

Я был безнадежным спортсменом. Мне перепала пара бутс от двоюродного брата Майка. Они были из плотной кожи, совсем не как те, что продаются сегодня. Бег в них походил на бег по полю в ластах. Мяч был ещё хуже — сделанный из тяжелой кожи с лопнувшей камерой внутри. Удар головой — как будто бьешь кирпич. Мне больше по душе был теннис, и я стал капитаном школьной команды. Это подразумевало поездки на турниры в женские школы. Мне это очень нравилось! Одной Каролайн Вирралс с признаками проявляющейся женственности в короткой белой тенниске было достаточно, чтобы перепрыгнуть с шестом через сетку, — без разницы выиграл я или проиграл.

Тем временем, мисс Маршалл решила выйти на пенсию по состоянию здоровья. Следующей учительницей, заслуживающей сожаления, стала мадам Коллиндж, к которой надо было ездить на велосипеде. Она была подлинным воплощением своего титула — властной и импозантной, не выносящая маленьких человечков, не говоря уже о маленьких пианистах. У неё была кот, который облюбовал крышку пианино. В отличие от чеширского кота, этот был большим и черным, встретив взглядом, говорившим, что лучше мне убраться подобру–поздорову к своим маркам.

Я перестал собирать марки, фотография стала новым хобби. Гитара стала меня больше интересовать, чем пианино, и родители подарили одну на Рождество. Отец играл и на ней. Боже! Было ли хоть что–то, на чем он не умел играть? Он выдавал ритмы, сидя на кухонной трубе, что раздражало мать, а я аккомпанировал ему на губной гармошке. Ларри Адлер, а не Сони Бой Уильямсон, был главным представителем губной гармоники в те дни. Как он умудрялся играть многие годы и не проглотить ее? Я тоже хотел хорошо играть.

Время пролетело незаметно, и мне нужно продемонстрировать своё мастерство в игре на фортепиано широкой аудитории, чуть большей, чем близкие родственники (весьма спорное утверждение). Кто хочет услышать произведение « Соната Плохая идея » какого–то древнего композитора? Пройдет много времени, прежде чем что–то серьезное будет сочинено и исполнено — больше, чем до сексуальной инициации. Нужно было избавиться и от других страхов пубертатного периода. Это был очень болезненный процесс, и методы избавления приняли разнообразные формы.

West Tarring School не входила в число школ, из стен которой вышли выдающиеся люди. Туда ходили ребята из семей служащих и рабочих, которые не сумели закончить начальное образование — аттестационный экзамен илевен–плас определяет, пойдешь ли ты учиться в обычную школу или техническую. Некоторые ребята происходили из цыганских семей, пользовавшихся дурной славой. На прилежных учеников нагоняла страх банда школьных хулиганов, известная своими разбоями. Карманные деньги спасали от расправы по дороге домой. Я видел, как у моих друзей быстро снижалась успеваемость, они теряли концентрацию на уроках, если к ним начинали приставать. Мне повезло больше остальных. Следовало предпринять меры, если человек в учебе демонстрировал пассивность. Точнее её можно определить как серьезная форма мечтательности при работе над рифами Флойда Крамера.

Мой приятель, сейчас психолог, а также известный эксперт в области поведения животных, ликовал, когда обнаружил ахиллесову пяту одного хулигана, которого мы больше всего боялись. Он не был таким уж большим, но все расступались перед ним в страхе, когда он шёл по коридору. Люди отводили глаза из страха напороться на режущее как меч: «Чего уставился? Хочешь получить?» Никто не давал отпор, тем самым потакая его безнаказанности.

План друга был прост. «Просто смотри на него и ничего не говори. Просто смотри». Мы тренировались друг на друге, словно это была игра «Кто первый моргнет». Так мы развлекались до тех пор, пока не становилось скучно, затем шли воровать яблоки из местного сада.

В те дни воровство яблок был любимым видом спорта британских школьников, выросших в сельской местности. Чтобы стать асом в яблококрадстве, необходимо хорошо знать местную округу. Разведывая выбранные сады на верных десятискоростных велосипедах, мы знали, как туда проникнуть и что более важно — как оттуда выбраться. Всё планировалось заранее самым тщательным образом. Когда потенциальный объект нападения был выбран, его местонахождение шепотом передавалось из уст в уста всем верным людям.

Мой друг и я нацелились как–то после школы на один такой. Перемахнув через забор, мы попали в изобилие спелых яблок, соблазнительно свисавших со сгибающихся под их тяжестью ветвей. Казалось, яблоки только и ждали, чтобы два неряшливо одетых, с рубашками из–под–пятницы–суббота и галстуками вкривь, школьничка съедят их. На вражеской территории нужно работать быстро, хватая добро и засовывая в растянутые карманы. В последнюю очередь яблоки отправлялись в растянутую парусом рубашку. Затем обратно через стену и… вот он, наш враг номер один!

— Воруете, значит?

— Кто, мы?

— Ну–ка подогнали мне яблок, быстро!

Я почувствовал дрожь в коленках, пытаясь на практике реализовать стратегию «Как заводить друзей и оказывать влияние на людей» и глядя в упор на самого страшного хулигана. Враг принял устрашающий вид, и я, используя отвлекающую тактику, взял из кармана яблоко и стал его есть. Наконец, нерешительно схватив оставшиеся яблоки, я закинул их обратно в сад, затем смерил хулигана взглядом в стиле Кэрри Гранта — одна бровь вверх, другая вниз, как меня учил друг Питер Кризи.