Максим Кантор - Чертополох и терн. Возрождение Возрождения

Вот как описывает это Оруэлл:

«На первых порах и центральное правительство, и полуавтономное каталонское правительство представляли — это можно сказать с полной уверенностью — рабочий класс. В правительство, возглавляемое левым социалистом Кабальеро, входили министры, представлявшие U.G.T. (социалистические профсоюзы) и C.N.T. (синдикалистские профсоюзы, контролируемые анархистами). Каталонское правительство было на какое-то время совершенно вытеснено антифашистским Комитетом обороны, состоявшим главным образом из представителей профсоюзов. Позднее Комитет обороны был распущен, а каталонское правительство реорганизовано, и в состав его были включены представители профсоюзов и различных левых партий. Но каждая последующая перетасовка правительства была шагом вправо».

Анархисты — коммунары (не путать с коммунистами) — были у власти считаные месяцы.

«Сначала из правительства изгнали P.O.U.M.; шесть месяцев спустя Кабальеро заменили правым социалистом Негрином; вскоре из центрального правительства был исключен C.N.T., потом U.G.T.; после этого C.N.T. был устранен также из каталонского правительства. Наконец, через год после начала войны и революции, правительство состояло уже только из правых социалистов, либералов, коммунистов. Общий сдвиг вправо наметился в октябре-ноябре 1936 г., когда СССР начал поставлять правительству оружие, а власть стала переходить от анархистов к коммунистам… В результате русские имели возможность диктовать свои условия. Нет никакого сомнения, что смысл этих условий был таков: “Предотвратите революцию, или не получите оружия”. Не приходится сомневаться и в том, что первый шаг, направленный против революционных элементов, — изгнание P.O.U.M. из каталонского правительства, был сделан по приказу СССР. Никто не отрицал того факта, что именно коммунистическая партия была главным вдохновителем борьбы сначала с P.O.U.M., потом с анархистами и тем крылом социалистов, которое возглавлял Кабальеро, то есть с революционной политикой в целом».

Испания оказалась полигоном Второй мировой войны.

В битве за Испанию первым врагом коммунистов был не фашизм, но народовластие, и в этом вопросе Сталин был солидарен с Франко. Война в Испании велась против республики за империю — в этом основной ее смысл; а уж какая сторона победит врага, дело второе, если не десятое. За империю сражались все: и франкисты, и коммунисты, и добровольческий легион «Кондор», разбомбивший Гернику. Германия не находилась в состоянии войны с Испанией, поэтому легион Геринга воевал на добровольных началах, это были, так сказать, «ополченцы», правда, в форме регулярных войск и с хорошей материальной базой.

Общая ненависть к анархии и коммуне, как к самой прямой альтернативе империи, проявилась уже и в революционной России 1920-х гг., и в революционной Германии 1920-х гг. (см. фундаментальный труд В. Дамье «Забытый интернационал»).

Ненавистный анархо-синдикализм большевики уже однажды подавили в Кронштадте, когда матросы и рабочие пожелали построить вольную республику «За Советы без большевиков»; тогда конники Тухачевского изрубили кронштадтских мятежников-анархистов — и в 1936 г. цели формулировали примерно так же. Не дать монархии задавить социалистическую республику, но не дать анархистам изменить социалистическую демократию по своим рецептам. Иными словами, коммунисты переживали комплекс чувств, схожий с чувствами сюрреалистов: искажать мораль можно, но до известного предела — нельзя допустить, чтобы кто-то новый исказил твое искажение. Так, Марсель Дюшан выступал за то, чтобы однажды внедрить конвенцию на уже совершенные изменения. Поскольку за всяким Февралем может последовать Октябрь, его необходимо упредить.

Российский анархист Максимов, потрясенный событиями в Испании 1936 г., писал о том, что «Правительство Кампаниса теперь допустило вооружение НКТ и анархической федерации и попало в положение русского Временного правительства 1917 г., даже в еще более бессильное положение. Военные комитеты (анархистов. — М.К. ) — реальная сила, правительство — штампующий аппарат, в штампе которого не всегда нуждаются». Нужно добавить то, что в положение Временного правительства чуть было не попали и сами большевики, когда анархисты выбросили лозунг «За Советы — без большевиков!». Большевики испугались этого лозунга более, нежели армий Деникина.

В Испании произошло то, чего большевики умудрились в России не допустить. Далее цитата Максимова: «Вместе с генералами крошится капитализм и государство, то есть происходит то, чего “левые” республиканцы боялись больше, чем генералов».

Восстание анархистов было не только против монархии, но против исторической логики, которую навязали обществу демократы, — мол, произойдет постепенная социализация капитализма под влиянием демократических законов.

Преобразования, проведенные НКТ в Каталонии: взятие фабрик и заводов в управление трудовыми коллективами, установление рабочего самоуправления, коллективизация земли крестьянами и организация коммунальных советов (то есть подлинно народные Советы), воспринимались в сталинской России как диверсия. Комиссары, направленные в интербригады, боролись не только с франкистами; прежде всего с теми, кто разрушал имперскую идею большевизма.

«Песнь об Альбигойском походе» (Крестовом походе внутри Европы, уничтожении ереси катаров) вполне передает ярость, с которой и христиане-монархисты, и атеисты-коммунисты, и фашисты — уничтожали коммуну. Человеку кажется, что союз любящих — достаточная сила для создания мира. Это утопия; империи такого не могут допустить. На эмблеме испанской анархо-синдикалистской организации НКТ (Национальная Конфедерация Труда) изображен Самсон, разрывающий пасть льву, но в реальности порвать пасть Льву (государству, Левиафану) трудновато. В системе ценностей анархистов — как и в системе убеждений катаров — отсутствовало то, что могло превратить их в боеспособную силу, желающую убивать ради достижения власти. Среди катаров запрещались клятвы, участие в войнах, смертная казнь. Когда смертельная опасность заставила сражаться — дрались храбро. Но где им до регулярных войск!

Так было и в Испании, когда именем Христа и короля, с одной стороны, и именем Маркса и Ленина, с другой стороны, — стали истреблять анархические коммуны. Песни о крестовом походе против анархистов не существует — помимо «Герники» Пикассо.