Максим Кантор - Чертополох и терн. Возрождение Возрождения

Стихотворный перевод А. Соколовского (1905) передает настроение поэмы в следующем отрывке:

Байрон пишет поэму «Проклятие Минервы» в 1811 г., спустя пятьдесят лет после «Анализа красоты» — Вильяму Хогарту пришлось оспорить имперский античный стиль тогда, когда вся финансовая мощь империи указывает на торжество веками проверенной эклектики и общего образца; пойти не только против общепринятого вкуса, но (как ни странно, но эта ситуация повторяется из века в век) против идеологии страны. Общество желает видеть себя красивым в том, классическом понимании термина. Хогарт утверждает, что сегодняшняя красота — в ином.

Трактат «Анализ красоты» посвящен свойствам визуального искусства, которые напрямую зависят от природы, а не от классического стандарта. Хогарт не стремится, подобно Лессингу или (позднее) Вельфлину, обозначить умозрительные дефиниции. Хогарт говорит о том, что в природе содержатся такие свойства, которые не вписываются в стандарт, и надо обратить внимание и на то, что не описано классикой. Первым таким свойством Хогарт считает «разнообразие». Не раз и навсегда заданный стандарт — но все возможные вариации.

Разглядывая гравюры Хогарта, мы видим персонажей, скроенных по разным меркам. Не унифицированное телосложение рода человеческого, к которому пришли итальянские академии, но совершенно несхожие каркасы тел. Порой кажется, что изображены существа разных видов: у персонажей головы разных размеров, их пропорции не соответствуют друг другу, фигуры не только не соответствуют античному стандарту, художник словно не знает, что такой стандарт существует — усилия Дюрера и Карраччи забыты. Хогарт выполнил несколько листов, демонстрируя вариации голов и лиц, — любопытно, что в этой совершенно антиклассической работе мастер шел, как ни странно, тоже от итальянцев. Просто в итальянском искусстве шаржи и карикатуры призваны были оттенить стандарт, а у Хогарта они стали нормой. Его гравюра «Характеры и карикатуры» 1743 г., на которой изображены десятки уродливых гротескных лиц, практически повторяет рисунок пером Агостино Карраччи «Карикатуры», выполненный в 1557 г. Для Карраччи демонстрация отклонений от стандарта важна как основание утвердить стандарт — для Хогарта данный парад особенных лиц и есть лицо общества. Можно сказать, что Хогарт в своей скрупулезной манере подмечать уродства следует за Леонардо, который также оставил серию карикатурных лиц, или за германским графиком Даниэлем Хопфером, имевшим пристрастие к изображению отклонений от нормы, или за Босхом, наконец. Все эти мастера оставили целую кунсткамеру разнообразных аномалий внешности. Даже такие, в сущности, благостные мастера, как Тьеполо и Лебрен, порой рисовали искаженные черты и потешных уродцев — для Лебрена то был повод исследовать мимику в рамках классических штудий в Академии, для Тьеполо — упражнение остроумного пера. Но Хогарт относится к аномалиям иначе. Он считает аномалии не только нормой — но условием общественной гармонии.

Анатомия персонажей ничем не напоминает классические штудии. Иные сочленения, иные пропорции; не будь этой вопиющей смелости Хогарта, вряд ли были бы возможны офорты «Капричос», за полвека до Гойи Хогарт сломал стандарт. В следующих параграфах трактата Хогарт призывает к простоте и ясности, избегая ненужной метафоричности; при этом уточняет, что без многообразия (см. выше) простота будет пресна и скучна. Многообразие — и простота, не стесненная иносказаниями. В том разделе, где Хогарт переходит к описанию того, что есть сложность природной формы и как к ней надо относиться, он подробно рассказывает о феномене «волнистых» и «змееобразных» линий. Этот пункт, «змееобразных» линий, как ни потешно звучит определение, очень много значит в эстетике Хогарта. Дело в том, что британский мастер полагает, что стандартизация и условное мышление неизбежно ведут в рисовании к условным же линиям — каких в природе попросту не бывает. Штриховка осуществляется формальными прямыми штрихами (тогда как тень на объекте никогда не бывает покрыта параллельными линиями), фигуры рисуются принятыми для данных ракурсов округлостями, но ничего подобного нет в природе. Хогарт приводит как пример изгиб тропинки или прихотливо извивающийся берег реки. Сюда можно добавить и то, что рука или щека всякого конкретного человека имеет не обобщенно идеальную линию овала — своеобразную и прихотливую. Хогарт утверждает умение рисовать «змеевидную» (то есть не подчиняющуюся стандартам) линию как одно из непременных условий — для художника, который хочет следовать природе.

«Анализ красоты» опубликован в 1753 г., а странный роман Лоренса Стерна «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» публикуется с 1759 по 1767 г., выходит в свет постепенно, частями. Книга Стерна построена как бесконечный диалог дядюшки Тоби и капрала Трима, обсуждающих бытовые и метафизические вопросы; условный автор (Тристрам Шенди, от лица которого ведется повествование) комментирует их спор. В XL главе VI тома, который вышел в 1762 г., Тристрам Шенди предлагает зрителям четыре рисунка волнистой, зигзагообразной линии, которая изображает особенности его жизненного пути. Эти диаграммы опубликованы в тексте романа как иллюстрации. «Прямая линия, — утверждает дядя Тоби, — стезя, по которой ходят христиане». Тристрам Шенди принимается насмехаться над прямой линией: «Эмблема нравственной простоты, говорит Цицерон. Наилучшая линия, говорят сажатели капусты». Опровергая прямую линию, Шенди рисует четыре зигзагообразных, утверждая, что изгибы передают изменения сознания: вот на этом отрезке он был праведным, на этом — плохим, а на следующем — сомнительным, и т. д. Проходит еще семьдесят лет, и в 1831 г. Оноре Бальзак публикует роман «Шагреневая кожа», эпиграфом к которому ставит цитату из Лоренса Стерна. Это цитата вольная, Бальзак попросту рисует волнистую линию и сообщает, что взял ее из CCCXXXII главы книги Лоренса Стерна, это, мол, реплика капрала Трима. То, что Бальзак не старался скопировать линию, нарисованную Стерном, понятно — он нарисовал свою, вольную, змееобразную; он приписал эту линию капралу Триму (в романе линию рисовал Шенди), да и римской цифры, придуманной Бальзаком, не может существовать. Бальзак имел все основания отойти от текста — ведь и сам Стерн подразумевал, что волнистая линия изображает путь судьбы, которая непредсказуема. Стерн, в свою очередь, заимствовал идею волнистой линии в трактате Вильяма Хогарта. На титульном листе первого издания «Анализа красоты», сразу под названием изображена треугольная призма (отсылающая нас к Гермесу Трисмегисту), а внутри призмы — змеевидная, волнистая линия и — под пирамидой — девиз Variety (Разнообразие)!