Жан Бодрийар - Фатальные стратегии

Стадия зеркала, которая, благодаря различению границ, позволяет ребенку открыть сцену воображаемого и сцену репрезентации, [46] Репрезентация (представленность, представление) – воспроизведение виденного, слышанного, прочувствованного человеком с возможными изменениями представляемой информации. – это разъединение не происходит в случае с ожирением, и, поскольку оно не может достичь этого внутреннего разделения, оно входит в безраздельное умножение тела без образа.

Не существует ожиревших животных, как нет и животных обсценных. Может, это потому, что животному недоступна ни сцена, ни образ? Поскольку оно не подчиняется этому сценическому обязательству, то и не может быть обсценным. У человека же, напротив, это обязательство абсолютное, но в случае с ожирением происходит нечто вроде прекращения этого обязательства, отсутствует дерзновение репрезентации, малейший намек на соблазн – происходит потеря тела как облика. Поэтому патология ожирения имеет не эндокринное происхождение, это патология сцены и обсценности.

Трудно сказать, что представляет собой сцена тела. По крайней мере, это место, где тело развертывается , в особенности и перед самим собой, где оно ускользает в эллипсисе форм и движений – через танец, где оно избегает своей инертности – через жест, где оно высвобождает себя – через ауру взгляда, где речь идет об аллюзии или отсутствии, – одним словом, там, где оно предлагает себя как соблазн. Именно отсутствие всего этого превращает ожирение в обсценную массу.

Таким образом, в своем переизбытке ожирение представляет секс как излишек. Это общее с клоном: другой мутант еще не проявился, но ожирение уже отлично предвосхищает его. Не питает ли оно мечту о такой гипертрофии, чтобы однажды разделиться на два одинаковых существа? Транссексуальное в своем роде – не стремится ли оно выйти за пределы полового размножения и вернуться к воспроизведению существ путем деления? Пролиферация тела недалека от генетической пролиферации…

Парадокс клонирования заключается в создании существ, идентичных их генетическим родителям (не эдипальным!), а следовательно, наделенных полом, в то время как сексуальность в этом процессе стала совершенно ненужной. Пол клона – это излишек, но это не чрезмерная избыточность Батая, [47] Батай, Жорж (1897–1962) – французский философ, поэт, прозаик, эссеист, экономист, мистик, во многом определивший пути развития французской мысли и словесности второй половины XX века. Ввел понятие «симулякр», «проклятая доля», «избыток». это просто бесполезный остаток, как рудиментарные органы или отростки у животных, назначение которых уже невозможно установить, отростки, которые кажутся аномальными и уродливыми. Пол стал наростом, эксцентричным различием, которое само уже не продуцирует смысл (наша история, так же как и история вида, отмечена грудой таких мертвых различий).

Может быть, во всем органическом единстве существует влечение к развитию благодаря чистой смежности, тенденция к линейному и клеточному однообразию? Это то, что Фрейд называл влечением к смерти, то, что является лишь недифференцированным разрастанием живого. Этот процесс не знает ни кризиса, ни катастрофы: он гипертельный, в том смысле, что не имеет другой цели, кроме роста, невзирая на границы.

В определенный момент что-то всегда просто останавливает этот процесс. В случае с ожирением этот процесс не останавливается. Теряя свои специфические черты, тело продолжает монотонное разрастание своих тканей. Утратив свою индивидуальность и половые признаки, оно является лишь бесконечным распространением – метастатическим.

В своем эссе «О концепции экстаза как метастаза» Франц фон Баадер [48] Баадер, Франц Ксавер фон (1765–1841) – немецкий философ и теолог, представитель философского романтизма. рассматривает метастаз, который он приравнивает к экстазу, как антиципацию [49] Антиципация – предвосхищение, предугадывание, представление о предметах или событиях, возникающее до их реального проявления. смерти, выход за пределы собственного конца в рамках самой жизни. И конечно, это есть и в ожирении, когда кажется, будто еще живое тело поглотило свой собственный труп, что создает слишком много тела, и вследствие этого оно представляется как излишек. Это проглатывание ненужного органа, это своего рода поглощение им собственного пола, и это поглощение пола порождает обсценность гипертрофированного тела.

Эта экстатическая, или, по Баадеру, метастатическая, форма – форма смерти, которая неотступно преследует живое и заставляет его проявляться как бесполезное воплощение, – вполне распространяется и на современные информационные системы, такие же метастатические в том плане, что они антиципируют мертвый смысл в сигнификации живого и, таким образом, продуцируют слишком много смысла, продуцируют смысл как излишек, как бесполезный протез. Так же и с порно: его фантомность следует из антиципации мертвого секса в живой сексуальности, из бремени всего мертвого секса (по аналогии с бременем всего мертвого труда, который лежит на труде живом). Поэтому порно тоже представляет сексуальность как излишек, и именно это обсценно: не потому, что там слишком много секса, а потому, что в итоге секс становится излишком. Ожирение обсценно не потому, что в нем слишком много тела, а потому, что тело становится излишком.

К какой таинственной цели оно стремится (ведь должна же быть какая-то цель)? Что за похотливый демон протягивает телу это кривое зеркало (ведь здесь кроется похотливость)?

Может, речь идет о бунте, как в случае с раковыми заболеваниями? Некогда бунты были политическими, это были мятежи групп или же индивидов, угнетаемых в их желании, их способностях или интеллекте. Сегодня такой бунт вряд ли разразится. В нашей четвертичной вселенной бунт стал генетическим . Это бунт раковых клеток в метастазе: неукротимая витальность и хаотичная пролиферация. Это тоже бунт, но недиалектический, – подсознательный, – бунт, который выходит из-под нашей власти. И кто знает, какова судьба раковых образований? Возможно, их гипертелия соответствует гиперреальности наших социальных образований. Все происходит так, будто тело, его клетки взбунтовались против генетического декрета , против, как ее называют, командной роли ДНК. Тело восстает против своей собственной «объективной» дефиниции. Является ли этот акт патологическим (как в случае с дерегулированием антител)? В традиционной, соматической или психосоматической патологии тело реагирует на внешнюю физическую, социальную или психологическую агрессию – это экзотерическая [50] Экзотерический – внешний, открытый, профанический. Эзотерический – тайный, скрытый, понятный только посвященным. реакция. В то время как рак – это реакция эзотерическая : тело восстает против своей собственной внутренней организации, разрушает свой собственный структурный баланс. Как будто плоти надоела собственная дефиниция и ее охватил органический бред. [51] Следует заметить, что патология, связанная с метафорическим телом с его разделенностью и его вытеснением, уже не разыгрывается в этой метастатической стадии. Это тело – ожиревшее тело, клонированное тело, раковое тело – является протезом, метастазом, разрастанием – это уже не сцена, и для него уже ничего не значат ни фантазм, ни вытеснение. В определенном смысле у него нет уже и бессознательного, и это конец психоанализа. И без сомнения, что это начало другой патологии: известна клоническая (хроническая) меланхолия существ, делящихся до бесконечности, простейших, размножающихся делением, не половым путем – импульсивным и интенсивным, а экспульсивным и экстенсивным, не путем роста, а путем нароста, не путем соблазна, а путем трансдукции (Трансдукция – слово одновременно означает и передачу генетического материала от одной бактерии другой, и передачу, трансформацию сигнала в электрических системах.) (тела, которые стали сетями и которые распространяются по сетям). Но также известна меланхолия нарциссических существ и обществ – нарциссических из-за неразделенности и неопределенности, – где анализ также бессилен. Впрочем, анализ и психоанализ годятся лишь в пространстве метафоры, которое является пространством символического порядка. И совсем не годятся в другом порядке, порядке метаморфозы, или в другой крайности, в крайности метастаза.