Марк Уральский - Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

13 июля 1955 года:

Я поправляюсь, но медленно, – медленнее, чем обещали врачи. Все же грех жаловаться. Отравляет жизнь бессонница, которой я до операции не знал. Целый месяц каждую ночь принимал снотворные, да и они плохо помогали. Так как это грозило войти в привычку, то пять дней назад перестал их принимать и сплю – хорошо, если два-три часа в сутки. Говорят, что это очень часто бывает после операции. <���…> Пожалуйста, сердечно от меня поблагодарите вашего корреспондента, которого я не знаю. Он меня тоже лично, вероятно, не знает, и тем выше я ценю его редкую любезность. <���…> Теперь <���…> еще три ходатайства. Все люди очень почтенные и нуждающиеся. Первым двум Фонд изредка помогал, а третьему только раз. Марк Ефимович <���Вейнбаум> говорил мне в Ницце, что дела Фонда хороши, да я знаю это и из газет. Поэтому решаюсь очень просить за всех трех. Сообщаю их имена и адреса: Юлий Шейнер, автор двух хороших книг. <���…> Сергей Постельников, композитор, пианист и профессор (без жалования) Парижской <���Русской> Консерватории. <���…> Генерал Евгений Масловский, известный военный писатель, автор многих печатных трудов, герой войны 1914 года. <���…> Пожалуйста, Илья Маркович, поддержите все эти мои ходатайства.

Письмо Алданова 22 сентября 1955 года начинается с благодарности И.М. Троцкому за то, что он «продолжает думать о Стокгольме при столь грустных обстоятельствах», как все прогрессирующая болезнь его жены Анны Родионовны.

Неужели нет надежды на поправку? А тут Вы еще потеряли двух близких друзей. Разумеется это известие удар для меня. Что ж делать? Это не первый. Вы понимаете, какой бедой и личной и материальной была для меня скоропостижная кончина Н.Р. Вредена, который в Америке устраивал все мои книги. Все мои рукописи у него остались, я их теперь и не уверен, что найду. Все одно к одному… Сохраню память о неизвестном мне по имени Вашем скончавшемся друге 499 499 Возможно, речь идет о профессоре О. Сильване (умер 15 января 1954 в г. Гётеборге). , который относился к моим писаниям так благожелательно. Вы пишите: «Он… в отношении Вас все сделал согласно нами выработанному плану». Если так, то, быть может, дело еще не совсем безнадежно? Вдруг Вы и еще установите связь. Если же не удастся, то моя благодарность Вам останется не меньшей.

С рукописями, находившимися у Н.Р. Вредена, которые мнительный Алданов посчитал безвозвратно утраченными, судя по его письму Г. Адамовичу от 20 октября 1955 года, все обошлось как нельзя лучше:

Рукописи мои нашлись, я их еще не получил из Америки, но мне пишут, что, по-видимому, не хватает только страниц тридцати. Нашлась и рукопись английского перевода «Ульмской ночи», сделанного Вреденом […НЕ-СКРЫВ-МНЕНИЯ. С. 37].

Переписка М. Алданова с И. Троцким по каким-то причинам, возможно, из-за тяжелой болезни жены последнего, прервалась почти на полгода. Лишь 31 мая 1956 года Алданов посылает ему письмо:

Пишу Вам так, без всякого дела. Очень давно не имел от Вас или о Вас известий. Ваши статьи в Новом русском слове читаю часто, всегда с большим интересом. Если б их не было, и если б я не знал, что Вы ходите на доклады, то немного беспокоился бы о состоянии Вашего здоровья. Надеюсь у Вас все относительно благополучно? Как Анна Родионовна? При случае, пожалуйста, сообщите, окончательно ли у вас потеряна информационная связь со Стокгольмом. Мою кандидатуру и в этом году выставил во время проф. С.М. Соловейчик. Разумеется, я ни малейших шансов и не малейшей надежды не имею, но по инерции, между нами говоря, еще интересуюсь. Выставлены ли в этом году и другие эмигрантские и советские кандидаты? У нас все по прежнему: и здоровье, и настроение, и дела так себе.

Чеховское издательство кончено и ликвидируется. Эта большая потеря для всех нас. Татьяна Марковна и я шлем Вам и Вашим самый сердечный привет и лучшие дружеские пожелания.

Следующее – последнее письмо М.А. Алданова И.М. Троцкому 10 января 1957 года – за полтора месяца до скоропостижной кончины писателя:

Дорогой Илья Маркович. Почта, обычно работающая во Франции прекрасно, в дни праздников была перегружена, все письма очень запаздывали. С немалым опозданием пришло и Ваше от 1 января <���…>. От души Вас благодарю за все внимание, за большую проделанную Вами работу. Жаль, что нельзя больше поблагодарить Вашего друга, так трогательно заботившегося о писателе, которого он лично не знал. <���…> Удивит ли Вас, если я скажу Вам, что теперь, быть может, надеюсь скорее чуть больше прежнего? Прежде я почти и не надеялся. Однако если дело было в политических отношениях между державами, то ведь они меняются с международной обстановкой. Вдруг создастся такая обстановка, при которой то, что Вы сообщаете 500 500 Здесь, очевидно, Алданов говорит об информации, сообщенной ему Троцким, касательно обстоятельств присуждения Нобелевской премии по литературе в 1956 г. испанскому поэту Рамону Хименесу. , может оказаться и плюсом вместо минуса! Я уверен, что С.М. Соловейчик опять выставит мою кандидатуру: ведь это формально необходимо делать каждый год. <���…> И еще раз от души Вас благодарю, чрезвычайно ценю Вашу дружбу и внимание. Вы ничего не сообщаете об Анне Родионовне: значит, нет улучшения 501 501 Анна Родионовна Троцкая скончалась через полгода после смерти Алданова – летом 1957 г. ? Татьяна Марковна и я шлем Вам от дома к дому самый сердечный привет, самые лучшие новогодние пожелания.

9 марта 1957 года – через две недели после кончины писателя, Татьяна Марковна Алданова присылает И.М. Троцкому почтовую открытку, в которой, поблагодарив его за сочувственное письмо по случаю смерти мужа, пишет:

Еще недавно М.А. рассказывал мне про все Ваши хлопоты о Нобелевской премии! Мы оба тогда были очень тронуты. Простите, что мало пишу. Ваша Т. Алданова.

Одной из характерных особенностей литературного почерка Алданова-беллетриста является афористичность. Он постоянно вводил в свои тексты образные, с живой иронической интонацией высказывания и изречения, выражающие суть его мировоззренческих идей. Приведенные ниже цитаты – всего лишь небольшая часть афористического материала, рассеянного на страницах алдановских книг. Тем не менее, эта выборка является, на наш взгляд, важным обобщающим завершением литературного портрета Марка Алданова – писателя, мыслителя и благородного человека.

Всякие мечтания на тему о том, что в другое время, в другой среде, в других условиях жизни такой-то человек был бы совсем, совсем другим, не далеко ушли от польской поговорки: «Если бы у тети были усы, так был бы дядя».