Марк Уральский - Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

В своем письме от 31 декабря 1954 года Алданов сообщает:

Дорогой Илья Маркович. <���…> Для меня неудача не была шоком, так как я больших надежд, как Вам известно, не возлагал. К тому же и Бунин, и Хемингуэй и, кажется, все лауреаты были кандидатами много лет до того, как получили премию. Если и вы, и стокгольмские Ваши друзья-корреспонденты так любезно и мило решили продолжать усилия, то надежда остается. <���…> Вы говорите, что подробно все расскажете мне при свидании. Я понимаю, что писать долго. А если в двух словах как-нибудь напишите мне, очень обрадуете. Кстати, Б.К. Зайцев мне недели полторы тому назад сказал, что узнал о своей кандидатуре из вашей статьи! По его словам, его никто не выставлял. Может быть, тут маленькая военная хитрость, хотя я его, конечно, не спрашивал; он сказал это по своей инициативе. Относительно себя я ему сказал, что меня выставил покойный Бунин, – это ведь так. Теперь другое. Я ровно ничего не знаю о положении дел в нашей Л΅ 496 496 Л΅ – имеется, по всей видимости, в виду нью-йоркская ложа «Масонская группа России», членами которой являлись Алданов и И. Троцкий. . Мендельсон и Делевский мне никогда не писали. От Давыдова 497 497 М.С. Мендельсон, Я.Л. Делевский и А.В. Давыдов – члены ложи «Масонская группа России». же я последнее письмо получил с год тому назад (видел А. В. летом в Ницце). Ничего не слышал ни о ссоре, ни об инциденте, о котором Вы упоминаете. В чем дело? Я очень огорчен. Не догадываюсь даже, на какой почве произошел разлад. На личной?

Далее Алданов по обыкновению просит за нуждающихся русских эмигрантов:

пожалуйста, дорогой Илья Маркович, поддержите мои ходатайства о ежемесячных субсидиях Бор<���ису> Зайцеву и Леон<���иду> Сабанееву, а так же об единовременной субсидии поэту Георгию Иванову (кстати, В<���ера>Н<���иколаевна> Бунина мне говорила, что и Иванов, и Ремизов тоже выставлены кандидатами на Нобел<���евскую> премию – Вы ведь назвали только меня и Зайцева). Еще меня попросил похлопотать в Фонде артист Бологовский, наш старый и постоянный клиент. Если вы от себя попросите о нем, это будет хорошее дело, он очень нуждается».

В 1955 г. свое первое письмо Алданов написал И.М. Троцкому только 14 апреля. Оно начинается соболезнованиями по поводу чрезвычайно плохого состояния здоровья Анны Родионовны Троцкой:

От души желаем, чтобы хоть стало лучше. Понимаем, как из-за этого тяжела Ваша нынешняя жизнь. Я тоже не могу похвастаться здоровьем, да не хочется писать.

Затем, после дежурной благодарности за содействие, Алданов сообщает, что М.М. Карпович о нем в Стокгольм не написал, но он:

и не надеялся, что <���тот> напишет. Но Самсон Моисеевич <���Соловейчик> действительно написал. Хоть я мало надеюсь на премию, но я ему сердечно признателен и рад, что, по Вашим словам, мое имя и в этом году значится в списке кандидатов. А кто другие кандидаты? Есть ли соотечественники? Разумеется, пошлю Вам, когда Вы признаете это нужным, книги, которые могут Вам понадобиться. Кроме С.М. Соловейчика и покойного Бунина меня никто не выставлял. Рад, что в ложе кончились недоразумения. Надеюсь, никто не ушел? В Париже осенью предполагается устраиваемый американским Комитетом съезд русских эмигрантских писателей 498 498 Никаких сведений о таком съезде в 1955 г. не обнаружено. . Я еще в декабре получил <���…> длинную телеграмму с просьбой принять участие. Я это предложение отклонил, не указывая причин, Вы их угадываете. <���…> Получил затем <���…> вторую длиннейшую телеграмму – Комитет надеется меня переубедить <���…>. Не могу я <���…> понять, зачем это я так понадобился. Я опять отклонил, – разумеется, любезно и вежливо, как писали и они. <���…> Было еще одно письмо из Парижа о том, что они намечали мою кандидатуру в председатели Съезда. Это было, впрочем, частное письмо, от русского. Как бы то ни было, я участвовать НЕ буду. Все это сообщаю Вам, разумеется, никак не для печати : мне было бы крайне неприятно, если об этом появилось хоть что-либо в газете. Кто теперь намечается в председатели, мне неизвестно. Вера Николаевна Бунина писала мне, что на устройство Съезда Американский комитет ассигновал 10 миллионов франков! Не понимаю, на что пойдут эти деньги, и чем будет заниматься Съезд. Желающих будет много. <���…> О наших планах или о наших сомнениях Вам может рассказать наш общий друг Яков Григорьевич <���Фрумкин>. Столкинд еще не знает, когда возвращается в Нью-Йорк.

Примите, кроме очень большой моей благодарности, сердечный дружеский привет от дома к дому.

13 мая 1955 года Алданов пишет И.М. Троцкому, что:

Мне предстоит в конце мая операция простаты. Она считается не опасной. Сделает ее здешний хирург Клерг. После нее в лучшем случае придется пролежать в клинике три-четыре недели. Надо будет отложить работу и корреспонденцию.

Далее Алданов благодарит Троцкого за его лестный отзыв о «Ключе»:

Этот роман – первый том трилогии, за ним следует второй том «Бегство» и третий «Пещера». С радостью послал бы их вам, но у меня их нет, да и в продаже можно достать разве по случайности у букиниста. Они были переведены. По-английски «Ключ» и «Бегство» вышли в одном томе под заглавием «Escape» <���«Бегство»>. <���…> Вам я не хочу посылать перевод <���…>, но если это может быть полезным для Стокгольма, то, конечно, пришлю. Можно послать только обложку, – она с чрезвычайно лестными цитатами обо мне. Я слышал, что премия дается за написанное в данном году (по крайней мере, так это кажется с формальной стороны) В этом году у меня печатается в «Новом журнале» «Бред», – не надо ли послать его оттиски? Все сделаю, как Вы укажите. Неужели ни одного русского писателя в этом году не выставляли? Думаю, что никто из нас в этом году и не получит. А надежды и старания не возбраняются, и Вы знаете, как я благодарен вам и Соловейчику. Рад, что избран в Правление <���Литературного > Фонда. <���…> Шлем оба самый сердечный привет. Если можно, передайте его Анне Родионовне с самыми лучшими и горячими пожеланиями. Спасибо еще раз за все. Ваш М. Алданов».

24 июня 1955 года:

Я только вчера вернулся домой из клиники. Как будто в самом деле нахожусь на пути к полному выздоровлению. <���…> Несмотря на свою болезнь, продолжаю получать просьбы похлопотать. Последняя – от нашего давнего клиента артиста Бологовского. Я ее получил уже после отъезда отсюда <���из Парижа> Марка Ефимовича <���Вейнбаума >. Поэтому разрешите передать ее через Вас. Заранее спасибо. <���…> Постскриптум (секретно – только для Вас): Вы сообщаете, что скоро напишите мне о Стокгольме. Горячо благодарю. Чем раньше и подробнее напишите, тем больше буду Вам признателен, – как мне ни совестно Вас об этом просить.