Константин Богданов - О крокодилах в России. Очерки из истории заимствований и эк­зотизмов

С понятием «любопытства» непосредственно соотносится появление в русском языке и заимствованного слова «интерес», так же датируемое эпохой петровского правления («интерес» — 1698 года; «интересовать» и «интересоваться» — 1713-го) [111] Смирнов И. А. Западное влияние на русский язык в Петровскую эпоху // Сб. Отделения русского языка и словесности Императорской академии наук. СПб., 1910. T. LXXXVIII. № 2. С. 122; Словарь русского языка XVIII века. СПб., 1997. Вып. 9. С. 103–104. . К середине XVIII века слова со значением «интереса», первоначально подразумевавшие практическую пользу (так, в частности, объясняется слово «интерес» в составленном при Петре и частично им отредактированном рукописном «Лексиконе вокабулам новым по алфавиту»: «польза, корысть, прибыль»), осложняются значениями, указывающими на символические ценности, имея в виду нечто, что заслуживает внимания, как таковое, занимательное и увлекательное [112] Биржакова Е. Э., Войнова Л. А., Кутина Л. Л. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII века. Языковые контакты и заимствования. Л., 1972. С. 364; Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., 1993. Т. 1. С. 352; Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Споры о языке в начале XIX века как факт русской культуры // Успенский Б. А . Избранные труды. М., 1992. Т. II. С. 535–537. . В историко-языковом плане немаловажную роль в этих переменах сыграло, по-видимому, влияние французского языка, в котором слово «интерес» ( interet ) не имеет столь «прагматических» коннотаций, которые свойственны польскому ( interes ), голландскому и немецкому языкам ( Interesse ), послуживших для русского языка первоначальными источниками соответствующего заимствования. К середине века «интерес» и «любопытство» сравнительно устойчиво указывают на сферу просвещенного досуга и могут противопоставляться социальной необходимости и гражданским обязанностям, в соответствии с берущим свое начало в античности смыслоразличением otium'a и negotium'a [113] Burck Е. Vom Sinn des Otium im alten Rom // Romische Wertbegriffe/Hg. H. Oppermann. Darmstadt 1967. S. 503–515; Toner J. P. Leisure and ancient Rome. Cambridge, 1995; Dollot L. Culture individuelle et culture de masse. Paris: P.U.F., 1974; Otium-Negotium. Beitrage des interdisziplinaren Symposiums der Sodalitas zum Thema Zeit/Hg. E. Sigot. Wien, 2000. . Так, в частности, использует понятия «любопытство» и «должность» В. К. Тредиаковский (в «Слове о витийстве», 1745): похвальная общеупотребительность «природного» языка дает о себе знать, по мнению автора, повсюду — от церкви до царского дворца, «буде для должности, или для любопытства, впустится верховнаго Самодержца в Палаты» [114] Тредиаковский В . Слово о богатом, различном, искусном и несхотственном витийстве. СПб., 1745. С. 57. .

Семантические инновации, ознаменованные появлением в русском языке слов «любопытный» и «интересный», выразились и в трансформации привычного словоупотребления, например в возникновении переносного значения глагола пробуждать / пробудить — в значении «пробудить интерес» [115] Виноградов В. В . Основные типы лексических значений слова // Виноградов В. В . Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977. С. 179. В «Словаре церковнославянского и русского языка» характерным примером такого словоупотребления служит фраза: «Рассказы путешественников пробудили в нем желание побывать в чужих краях» (Словарь церковнославянского и русского языка, составленный Вторым отд. имп. Акад. Наук. 1847. Т. 3. С. 516). . Переносное значение понятия бодрствования было известно в русском языке и раньше, восходя к передаче греческих слов с основой — γρημγορ — (εγρημγορα, в Новом Завете — γρηγορέω: проснуться, бодрствовать) словами «быстроумие» и «остроумие» [116] В «Толковании именам по алфавиту» в списках XVII — начала XVIII в. греч. имя Григореи переводится синонимами «бодр, остроумен»: Ковтун Л. С. Лексикография в Московской Руси. С. 156–157. См. обыгрывание этимологии имени Григорий в «Поздравительном письме» М. В. Ломоносова графу Григорию Орлову: «Любитель чистых Муз, Защитник их трудов, // О взором, бодростью и мужеством Орлов» ( Ломоносов М. В . Собрание сочинений. Т. VIII. С. 805). , обозначавшими в русском языке XIV–XVII веков духовное рвение и нравственное подвижничество, характеризующее образцового пастыря или государя [117] Та же семантика ляжет позднее в основу популярного представления о «бодрствующих» пастырях и монархах: так, к примеру, Симеон Полоцкий изображает патриарха Никона: «Не спит Никон святейши, леч отверсты очы / На все страны мает, яко во дне, так и ночы (цит. по: Прашковіч M. I. Дада ток да дысертацыі «Паэзія Сімеона Полацкага. Ранні перыяд. 1648–1664». Мінск, 1964 (ГБЛ, машинопись). Стихотворение датируется 1657 г. См. так же наблюдения А. Н. Робинсона, рассматривающего популяризацию формулы «царевы очи»: Робинсон А. Я . Борьба идей в русской литературе XVII века. М., 1974. С. 145–147. . Теми же словами в древнерусском языке переводилось греческое слово αγχινοια (αγχι — близко, νουης — разум: «сметливость», «сообразительность», как переводит это слово А. Д. Вейсман) [118] Греческо-русский словарь/Сост. А. Д. Вейсманом. СПб., 1899. Стлб. 14. . В византийской эпистолографической традиции слово αγχινοια служило одним из этикетно-общепринятых эпитетов в формулах обращения к адресату и часто употреблялось при обращении к эпископам, служа составным элементом церковной титулатуры [119] Г. Цилиакус, с отсылкой к письмовнику Псевдо-Прокла (IV–VI вв.) называет шесть эпистолографически рекомендуемых эпитетов: αγχίνοια, γνησιότης, διάθεσις, επιείκεια, καλοκαγαθία, ευδεμονία ( Zilliakus H . Untersuchungen zu den abstrakten Anredeform und Hoflichkeitstiteln im Griechischen. Helsingfors, 1949 (Societas Scientiarum Fennica. Commentationes Humanarum Letterarum 15, 3). S. 48; Zilliakus H. Anredeformen // Jahrbuch fur Antike und Christentum. Bd. 7. 1964. S. 175); Jerg E. Vir venerabilis. Untersuchungen zur Titulatur der Bischofe in den ausserkirchlichen Texten der Spatantike als Beitrag zur Deutung ihrer offentlichen Stellung. Wien, 1970 (Wiener Beitrage zur Theologie. Bd. 26). S. 154. . Средневековая русскоязычная эпистолография следует византийским традициям: этикетному обращению с использованием титульного эпитета πνεύμα соответствует слово «остроумие» в послании ростовского архиепископа Вассиана (Рыло) великому князю Ивану III (1480) и в послании игумена Иосифа Волоцкого суздальскому епископу Нифонту (между 1492 и 1494 годами) [120] Фаль С., Харней Ю., Штурм Г. Адресат и отправитель в древнерусских письмах // ТОДРЛ. СПб., 1997. T. L. С. 125, со ссылкой на: Памятники литературы Древней Руси. Т. 5. С. 522–536; Послания Иосифа Волоцкого/Подгот. текста А. А. Зимина и Я. С. Лурье. М.; Л., 1959. С. 160–168. . С различением соответствующих значений стоит оценивать и те примеры, которые приводит для истории слова «остроумие» в древнерусском языке И. Срезневский (этого различия не проводящий) [121] Срезневский И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1893. Т. I. Стлб. 196–197. . Царское «остроумие» — противопоставляемое «худоумию» подданных — залог мудрого и справедливого правления («Молю же о сем царское твое остро умие, богом данную ти премудрость, да не позазриши моему худоумию»; «И царское твое остроумие болшу имать всех силу изрядн управити благое свое царствие») [122] Летопись по Воскресенскому списку // ПСРЛ. СПб., 1859. Т. 8.; Дополнение к актам историческим. Собр. и изд. Археограф. ком. СПб., 1846. Т. 1. .