Роберт Дарнтон - Месмеризм и конец эпохи Просвещения во Франции

Само собой, осыпаемая непрерывным градом теорий читающая публика не могла не испытывать некоторого замешательства, однако при этом ничуть не была обескуражена, ибо время от времени при посредстве невидимых сил сотворялись настоящие чудеса. Благодаря одному из упомянутых газов 15 октября 1783 года Пилатру де Розье удалось подняться в воздух. Новость о первом полете человека поразила воображение французов и подняла невиданную доселе волну научного энтузиазма. Женщины носили «шаровые шляпки» (chapeaux au ballon), дети лакомились «шаровыми конфетами» (dragées au ballon), поэты сочиняли бесчисленные оды воздухоплаванию, инженеры десятками составляли трактаты о конструкции и навигации воздушных шаров в борьбе за то и дело объявлявшиеся Академией наук конкурсные премии. В городах и весях смельчаки поднимались к небу на воздушных шарах, а восхищенные наблюдатели не уставали фиксировать малейшие детали и подробности их полетов – ведь то были великие моменты истории. По возвращении «аэронавтов» увлекали в триумфальные шествия по городам. Мальчишки устраивали потасовки за право подержаться за уздечки их лошадей, рабочие лобызали их одежды, а их портреты, сопровождаемые соответствующими хвалебными виршами, тиражировались и продавались на улицах. Свидетельства современников этих полетов наводят на мысль о том, что вызванный ими всплеск массового энтузиазма по своим масштабам ничуть не уступал всеобщей эйфории, вызванной трансатлантическим перелетом Линдберга или первыми полетами человека в космос: «То был поистине не поддающийся описанию момент: женщины плачут; толпы простолюдинов безмолвно воздевают руки к небу; пассажиры воздушных шаров машут руками и издают радостные возгласы, перегибаясь через края корзин… провожаешь их взглядом, кричишь им в ответ, словно бы они могли тебя услышать, а в душе испуг уступает место восхищению. У всех на устах лишь одно: „Господь всемогущий, как же это прекрасно!“ Начинает играть торжественная военная музыка, и фейерверки возвещают миру о славе героев» 12 12 Journal de Bruxelles за 31 января 1784 г., с. 226–227. Почти во всех журналах за 1784 г. содержались похожие описания полетов на воздушных шарах. К числу таковых относились и восторженные заметки самих воздухоплавателей об испытанных ими в воздухе ощущениях и первых наблюдениях городских и сельских пейзажей с высоты птичьего полета. Классическим примером последних может служить отчет Пилатра де Розье, опубликованный в номере Journal de Bruxelles за 31 июля 1784 г., с. 223–229. .

Национальная библиотека Франции

Рис. 4. Воздушный шар в небе над Лионом в январе 1784 года

В сопроводительном стихотворении отражается уже сложившееся к тому времени обывательское убеждение: наука практически сделала человека богом, доказав способность человеческого разума понимать и управлять силами природы. Последняя строка гласит: «Ныне слабый смертный может наравне общаться с богом».

Аэростатический эксперимент с воздушным шаром ста футов в диаметре, состоявшийся в Лионе в январе 1784 года. Вид со стороны южного павильона в Бротто, зарисованный г-ном Антонио Спреафико. Бесконечное пространство отделяло нас от неба / Благодарим братьев Монгольфье, осененных вдохновением! / Вы Юпитера прогнали из небесного чертога – / Ныне слабый смертный может на равных общаться с богом.

Увлечение полетами на воздушных шарах способствовало всенародному осознанию важности научного познания в гораздо большей степени, чем многочисленные доклады, которыми Лавуазье засыпал Академию наук. В одном только Нанте за полетом воздушного шара наблюдала стотысячная толпа рыдавших (а подчас и лишавшихся чувств) от восторга зевак. Получив известие об отмене полета над Бордо, разъяренная толпа разнесла билетные кассы, а также сам воздушный шар, в результате чего погибли два человека. «То было делом рук рабочих, которые пришли в ярость, узнав, что обещанное зрелище не состоится и день пропал даром», – пояснялось в «Journal de Bruxelles». Таким образом, толпы наблюдателей за полетами в основной своей массе состояли из людей, которые в силу своей неграмотности не могли быть читателями «Journal de Physique». Так, например, сообщалось, что группа крестьян приветствовала приземление воздушного шара на поле обращенными к аэронавтам возгласами: «Кто вы – люди или боги?» На противоположном полюсе французского общества родовитые воздухоплаватели-энтузиасты мечтали узреть «восседающих на облаках богов античности – там, где чудеса физики превращают миф в реальность». Наука сделала человека богом. Приручив силы природы, ученые наполнили сердца французов благоговением и почти религиозным энтузиазмом, распространившимся далеко за пределы парижских научных учреждений, образованных кругов, а если говорить о литературе, то и прозы. Вот лишь одно из множества стихотворных посвящений благородному человеческому разуму, вдохновленное полетами воздушных шаров:

Наука приоткрыла новые горизонты человеческого прогресса: «Все эти невероятные открытия, во множестве совершенные за последние десять лет… ныне разгаданы секреты электричества, стало возможным преобразование элементов, разложение воздуха на составляющие газы, фокусировка солнечных лучей, даже небеса покорились человеческой отваге. Сфера человеческого знания расширилась до невероятности. Кто знает, как далеко мы можем зайти по пути прогресса? Кто из смертных осмелится положить предел возможностям человеческого разума?..» 13 13 Journal de Bruxelles за 29 мая 1784 г., с. 226–227 (о бунте в Бордо см.: Courier de l’Europe за 28 мая 1784 г., с. 340; а также за 20 июля 1784 г., с. 43 – о похожем бунте в Париже); Courier de l’Europe за 24 августа 1784 г., с. 128; Le journal des Sçavans за январь 1784 г., с. 27; Almanach des Muses (Париж, 1785), с. 51; Traces du magnetisme (Гаага, 1784), с. 4. Стихотворение из Almanach des Muses буквально переводится следующим образом: «Трубки твои взвесили воздух, / Призма твоя разделила лучи света; / Огонь, земля и вода покорны твоим законам, / Ты приручил всю природу». На с. 23 номера газеты Courier de l’Europe за 9 июля 1784 г. приводится следующее описание стартовавшего в Нанте полета воздушного шара Le Suffrein : «Cent mille âmes, au moins, assistèrent au depart du Suffrein: plusieurs femmes s’évanouirent, d’ autres fondaient en larmes; tout le monde était dans une agitation inexprimable. Le retour de ces deux voyageurs… fut célèbre comme un jour de triomphe… les routes étaient bordées de monde… la plupart des maisons illumines. Les gens du people baisaient leurs mains, leurs habits…» («Не менее ста тысяч душ присутствовало при отбытии „Сюффрена“, множество женщин теряли сознание, другие рыдали, все пребывали в невыразимом возбуждении. Возвращение этих дух путешественников… сопровождалось устроенным им подлинным триумфом… толпы людей выстроились по обе стороны дороги, почти все дома были ярко освещены. Многие из собравшихся бросились целовать им руки, края одежды…»)