Андрей Буровский - Величие и проклятие Петербурга

Уже в начале — середине XIX века проявляется па­радоксальное сходство жителей Санкт-Петербурга и новгородцев — жителей Древнего Новгорода. Та же ак­тивность (Лев Гумилев назвал бы ее пассионарностью), та же ориентация на Европу, тот же отказ относиться к властям и их решениям со звериной серьезностью.

Мало того что петербуржцы парадоксальным обра­зом напоминают древних новгородцев. Сам Петербург начинает выполнять функцию давным-давно убитого московскими царями Новгорода. Огромный город на русском Северо-Западе, всего в 120 километрах от Нов­города, он неизбежно становится центром, к которому тяготеет Северо-Запад. Тяготеет и экономически, и со­циально, и интеллектуально... Во всех отношениях. В Пе­тербург переселяются те, кто поэнергичнее и поумнее, в Петербург везут дрова и репу, хомуты и молоко. В Пе­тербурге учатся. Из Петербурга привозят книги, сплет­ни и идеи.

Если проследить, для какого именно региона Санкт-Петербург становится своего рода «региональной сто­лицей», то легко убедиться — это как раз территория Новгородского государства.

А ведь с кем с кем, а с Новгородом Великим у Моск­вы свои, давние счеты... Да и со всем Северо-Западом тоже. Ведь Москва была носителем идеи авторитарной власти, и красным огнем наливались глаза ее властите­лей от одной мысли про какие-то права человека или про власть с ограниченным диапазоном возможностей. Эт-то что еще за крамола?! Европу тут развели, да?!

Разные части Руси уже в древности были «в разной степени Европой». Задолго до Санкт-Петербурга Севе­ро-Запад Руси был... нет, уже даже не окном. Пожалуй, целым проломом в крепостной стене азиатчины.

Здесь стоял Новгород, бывший членом Ганзы. Я с уважением отношусь к имени Л.Н. Гумилева, но что по­делать, если Лев Николаевич в очередной раз придумал то, чего нет, но что «должно быть» согласно его теории — будто Новгород был неравноправным членом Ганзы. Нет! Новгород был равноправным, вполне обычным чле­ном Ганзы.

Все города этого Союза, кроме пяти главных немецких городов во главе с Любеком, были неравноправны. Немецкие купцы стали посредниками между разными производящими центрами в Северной, Центральной, Западной, Восточной Европе. Конторы ганзейских куп­цов располагались и в Лондоне, и в Брюгге, и в Осло, и в Стокгольме, и в Антверпене. Купцы всех этих городов (и Лондона тоже) были неравноправны — они не имели права ездить со своими товарами в другие города Ганзы, а должны были продавать их на месте. Или брать разрешение на вывоз.

Участие в делах Ганзы — это яркое проявление Нов­города в европейских делах. Действительно — в городе был Немецкий конец, жило много немцев-католиков, и у них была своя церковь.

Новгородцы отбили у эстонских пиратов сигтунские ворота... которые эти пираты утащили из скандинав­ского города Сигтуна. А в Сигтуне эти ворота появи­лись после того, как горожане украли их в Бремене.

Но речь не только об участии новгородцев в евро­пейских делах разного рода. Само общество Новгорода было совершенно европейским и по организации, и по менталитету.

Властей и архиепископа новгородцы выбирали. Уже выбранный архиепископ ехал в Киев, чтобы митропо­лит мог бы его рукоположить в сан. Казна города хра­нилась в храме Святой Софии — как это делалось в германских городах.

Здесь, на Северо-Западе, в XIV—XV веках рожда­лись многие религиозные идеи — своего рода русские попытки выйти из средневекового мировоззрения, прий­ти к идеалам Возрождения, а то и Реформации. Это и ересь стригольников, и ересь жидовствующих, и фило­софия Нила Сорского [47] Кульпин Э.С. Путь России. М., 1995. .

Даже крестьянство на Русском Севере было «не­правильное», далеко не азиатское. Имущественное рас­слоение в их среде зашло так далеко, что в общинах выделились целые слои «среднезажиточных» и «мало­мочных». Известны и «половинники», то есть батраки, обрабатывавшие чужую землю за часть урожая, да еще и «бобыли» — обычно ремесленники или наемные ра­ботники, то есть сельское население, но не крестьян­ское; те, кто изначально земли не пахал.

А были среди северных вольных крестьян весьма богатые, занимавшиеся не только земледелием, но и торговлей и разными промыслами; обычно они пользо­вались наемным трудом. Из среды черносошных кре­стьян вышли такие богатейшие купеческие фамилии, как Босые, Гусельниковы, Амосовы, Строгановы (те са­мые: «спонсоры» Ермака, организаторы завоевания Сибирского ханства).

Они вели свои торговые операции и промыслы, как сами считают необходимым, накапливали богатства, и в их среде усиленными темпами произрастает самый на­туральный капитализм.

Такой крупный исследователь Русского Севера, как М.М. Богословский, давно и совершенно определенно писал: «Владельцы черной земли совершают на свои участки все акты распоряжения: продают их, заклады­вают, дарят, отдают в приданое, завещают, притом це­ликом или деля их на части».

Этот крестьянский капитализм зашел так далеко, что возникли своего рода «общества на паях», союзы «склад­ников», или совладельцев, в которых каждый владел своей долей и мог распоряжаться ею, как хотел, — про­давать, сдавать в аренду, подкупать доли других совла­дельцев, а мог и требовать выделения своей доли из об­щего владения.

М.М. Богословский писал: «В севернорусской во­лости XVII века имеются начала индивидуального, об­щего и общинного владения землей. В индивидуальном владении находятся деревни и доли деревень, принад­лежащие отдельным лицам: на них владельцы смотрят как на свою собственность: они осуществляют на них права распоряжения без всякого контроля со стороны общины. В общем владении состоят и земли и угодья, которыми совладеют складничества — товарищества с определенными долями каждого члена. Эти доли — иде­альные, но они составляют собственность тех лиц, ко­торым принадлежат, и могут быть реализованы путем раздела имущества или частичного выдела по требова­нию владельцев долей. Наконец, общинное владение простирается на земли и угодья, которыми пользуется, как целое, как субъект... Река с волостным рыболовным угодьем или волостное пастбище принадлежит всей во­лости, как цельной нераздельной совокупности, а не как сумме совладельцев» [48] Богословский М.М. Земское самоуправление на Русском Севере в XVII веке. Т. 1—2. М., 1909—1912. .

Право же, тут только акционерного общества и биржи не хватает! Или до этого просто не успело дойти дело? Московия завоевала Русский Север до появления Каргопольской и Вологодской биржи?

М.М. Богословский сравнивает положение черно­сошных на Руси и положение вольных крестьян-бондэров, или бондов, в Норвегии, вольных бауэров в Герма­нии, находя множество аналогий.