Вадим Елисеефф - Цивилизация классического Китая

Полностью занятые войной и внешней политикой, императоры Хань, в частности У-ди, слишком многого требовали от народа: уплаты налогов, выполнения общественных работ. Были созданы прибыльные, но непопулярные монополии на соль, железо, алкоголь, рис. Под давлением общественного мнения эти налоги то упразднялись, то вдруг снова начинали взиматься со всей строгостью. К концу первого века правления этого непостоянного режима экономика империи рухнула и стала неуправляемой.

В 9 г. н. э. в ходе дворцового переворота власть захватил регент малолетнего императора Ван Ман, который считал, что именно ему предназначено взять в свои руки судьбу империи, находившейся на грани катастрофы. Правители Хань потеряли способность правильно и с пользой для народа осуществлять связь между Небом, Человеком и Землей. Они потеряли «Мандат Неба».

Между тем Ван Ман был еще более неумелым правителем, чем императоры династии Хань. Терроризируя одновременно чиновников, народ и варваров, он вызвал неудовольствие. Голос народа громко требовал возвращения так легко потерянных древних правителей. В это требование, однако, каждый вкладывал надежду о восстановлении государства. Увеличивалось количество восстаний. В 18 г. восставшие Шаньдуна, которые называли себя «краснобровыми», имея в виду свою боевую раскраску, вовлекли в мятеж деревни. Режим Ван Мана пал, просуществовав всего около 10 лет, хотя его создатель верил, что он основывает новую династию.

Тем не менее страна не успокоилась, пока в 25 г. н. э. на престол не взошел император Гуан У (25–57 н. э.), который восстановил династию Хань. Как и правители династии Чжоу, он перенес столицу на восток, в Лоян, в бассейн реки Хуанхэ, где она была защищена от набегов кочевников. Впрочем, эти вторжения прекратились в правление императора Мин-ди (57–75 н. э.) благодаря военным кампаниям в Ордос полководца Бань Чао, брата знаменитого историка Бань Гу.

Однако этот подъем не был долгим. В окружение правителя входили семьи императорских жен и евнухи, которые благодаря близким отношениям с господином строили и разрушали карьеры чиновников, создавая во дворце нездоровый климат интриг. Все это порождало порочащие двор и страну слухи. Регентство императрицы Лю привело к новым политическим волнениям. В то же время административный хаос и стихийные бедствия сделали жизнь народа невыносимой. Гигантское крестьянское восстание, получившее название восстания «желтых повязок», вспыхнуло в 184 г. Оно быстро охватило практически весь Китай.

Казалось, одновременно рухнул весь мир: народ не выполнял указы правительства, отрезанного от своей социальной базы, знать была совершенно неспособна ни бороться против варваров, ни эффективно решать сельскохозяйственные проблемы. В первую очередь знать заботилась о собственном богатстве и личных привилегиях. В 220 г. Хань пала.

Империя распалась на три крупных государства, которые, в свою очередь, полностью зависели от собственных правителей. Царство Вэй располагалось на землях вдоль Желтой реки, царство У занимало среднее и нижнее течение Янцзыцзян и весь юг Китая, и, наконец, территория царства Шу, горной страны, включала в себя земли Сычуани — убежища последнего потомка великого Лю Бана, основателя династии Хань. Каждое из этих царств просуществовало около 60 лет, вплоть до нового объединения империи под властью новой династии, которая получила название Цзинь.

Период китайской истории с 220 по 280 г. получил название Троецарствие. Это эпоха постоянных войн, которая привела к появлениям множества эпических стихотворений и романов «плаща и шпаги». В этих произведениях в образах главных героев, находящихся на первом плане, мы видим три Китая, три разных типа экономики, противостоящих друг другу: огромная илистая равнина Севера; многочисленные озера, холмы и пышная растительность Юга; головокружительные горы, окружающие и охраняющие островки плодородной земли Запада.

Лишенная привилегий, потерявших силу, ханьская знать исчезла. Множество крестьянских общин, бежавших от голода и войны, в приказном порядке оказались превращены в поселения военного типа. Но, хотя постоянные сражения становились причиной разрушений и резни по всей территории империи, удовлетворение потребностей армии одновременно стало причиной важнейших материальных улучшений, как, например, создание превосходных дорожных сетей и мостов через реки, для того чтобы обеспечить снабжение войск во время военных кампаний.

Несмотря на произошедший в эту весьма беспокойную эпоху расцвет лирики и мысли, главной темой которых стали самые разные идеи объединения страны, несмотря на все усилия династии Цзинь создать единое государство, этот период закончился окончательным распадом страны в результате варварского нашествия, которое не удалось сдержать.

Шесть китайских династий к югу от Голубой реки и шестнадцать государств с династиями варварского происхождения на севере разделили Китай между собой. Большинство зажиточных семей Севера переселились в южные государства, которые стали, как это в китайской истории случалось неоднократно, хранителями национальных традиций.

На севере вплоть до IV в. сменяли друг друга варварские династии, поскольку приходящие с севера новые племена, постоянным источником которых была степь, свергали пришедших раньше. Было бы неправильным оставить без внимания то, что негативный аспект феномена варваризации Северного Китая, который отмечают многие авторы, имел и обратную сторону, выражавшуюся в китаизации варваров.

В самом деле, именно правители варварских династий, оказавшиеся между двумя разными моделями общества, способствовали широкому распространению буддизма. Впервые буддизм проник в Китай в I в. н. э., в период правления династии Хань, однако эта религия не вызвала у китайцев большого интереса. Напротив, для людей, пришедших из других мест, восхищавшихся Китаем, стремившихся перенять основные элементы его культуры, практически не понимая их, махаяна, более легкая форма буддизма, представляла собой прекрасную возможность начать знакомство с философией. В то же время это давало варварским правителям надежду на возможное объединение с находящимся в их власти местным населением, которое было столь же мало знакомо с буддизмом, как и они сами.

В этот период произошел один из самых-значительных расцветов китайской мысли и искусства, связанный с правлением так называемой династии Северная Вэй (386–534). Некоторые, впрочем, не считают эти достижения китайскими изза варварского происхождения самой династии Северная Вэй. Впрочем, если рассматривать вещи под таким углом, то нам следовало бы отказаться от нашего христианского искусства. Нельзя сказать, что буддизм исказил китайскую цивилизацию и ее достижения, напротив, он позволил ей стать более универсальной.