Доминик Сурдель - Цивилизация классического ислама

Рабы и евнухи гарема в конце X в. подчинялись властной великой интендантше, кахрамане; хроники той эпохи сообщают о ее частых вмешательствах в дворовые интриги и даже в политические дела. Именно она, например, играла порой роль посредника между вазиром и юным ал-Муктадиром, именно она просветила халифа о действиях вазира и именно ей доверили охрану впавшего в немилость и обвиненного в лихоимстве вазира. Она могла иметь благородное происхождение и принадлежать, как Умм Муза, к хашимитской фамилии. Но неизвестно, каковы были ее действительные отношения с так называемым великим евнухом гарема, с интендантом, исполнявшим, несомненно, финансовые обязанности, и с камергером, который некогда был единственным распорядителем всей этой, вскоре ставшей избыточной свиты, но потерял реальное управление ею, несмотря на почетность своего ранга при суверене.

Камергер являлся, в сущности, старейшим обладателем одного из тех иерархизированных достоинств, которые были порождены дворцовыми обязанностями и которые позволяли занимать на халифских аудиенциях определенные места, иначе говоря, «ранги». Последний термин, который мог иметь абстрактный смысл и указывать, как в диалогах «Калилы и Димны», только степень влияния, оказываемого на суверена, или степень близости к нему, имел также материальное значение: ему соответствовало одно из мест в протоколе, предназначенных «офицерам» личной службы, как и военачальникам, чиновникам, кади, членам правящей фамилии и близким родственникам суверена.

Первый слуга халифа с умаййадской эпохи, хаджиб , носил имя многозначительное, родственное слову хиджаб, означавшее покрывало или занавес, который использовался во время аудиенции, чтобы отделять суверена от массы присутствующих. Его роль была тогда сродни роли наблюдавшего за входами привратника в сочетании с функцией палача, обязанного в известных случаях устранять докучливых силой. Будучи в то же время начальником дворцовых слуг, он зачастую имел низкое происхождение, в начале аббасидской эпохи его обычно выбирали из того класса неарабских клиентов, которые способствовали восшествию на престол новой династии. От него в принципе не требовалось никакого особого образования. Тем не менее благодаря общению с администраторами, которые помогали хозяину в других вопросах, он оказывался иной раз в курсе проблем правления, что позволяло ему претендовать затем на место, которое не было ему первоначально предназначено. Именно так камергер халифа ал-Мансура, некий ал-Раби, сын простого раба, в конце правления своего господина возвысился до сана первого министра, а его сын, тоже камергер, достиг тех же высот несколько десятилетий спустя.

Должность камергера, впрочем, сама по себе меняла характер, по мере того как возрастало значение военных в окружении суверена. В эпоху Самарры она была доверена тюркским эмирам, и в конце IX в., когда функции охраны дворца и самой персоны халифа были поручены гвардейцам, хаджиб стал их начальником точно так же, как он командовал всем гражданским персоналом. В ту пору он был настоящим военачальником, способным соперничать с эмирами, армейскими начальниками и наместниками за власть, которой сам халиф реально уже не обладал. На Востоке хаджиб сохранит этот свой полувоенный статус, тогда как в Испании его должность станет скорее эквивалентом функций первого министра.

Но пока не произошла эта эволюция, камергер X в. в Багдаде одновременно исполнял обязанности церемониймейстера, начальника дворцовой гвардии и начальника прислуги. Вездесущий, он был замешан во все интриги, иногда он изолировал халифа от его вазира, давал советы по выбору министров, а во время дворцовых переворотов или попыток заговора, которых в ту эпоху было предостаточно, его позиции укреплялись еще больше. Благодаря преданности своего камергера юный ал-Муктадир, ставший халифом в 13 лет, остался во главе империи, несмотря на желание группы заговорщиков заменить его в 908 г. более взрослым двоюродным братом Ибн ал-Мутаззом. Однако наряду с этой тайной ролью хаджиб продолжал исполнять свою первоначальную функцию — занимался организацией официальных аудиенций, назначая каждому присутствующему место согласно его рангу и исполняя таким образом роль шефа протокола.

Зато на него не возлагалось никакой финансовой ответственности. Не он заведовал имуществом халифа, или «короны», если так можно выразиться, употребляя не вполне подходящее выражение. Эта тяжкая задача лежала на казначее, который имел при дворе совершенно особую функцию блюсти не казну государства, но сокровищницу халифов, состоявшую прежде всего из украшений, драгоценных камней, ковров, тканей и редкостных одеяний, обилие которых мы уже видели в кладовых дворца. Собственно казна, т. е. халифский денежный ящик, была в свою очередь вверена ловкому секретарю, финансисту по образованию, роль которого оставалась неясной. Что касается личных владений, т. е. владений, с которых халиф как суверен получал доход, то они тоже управлялись особым секретарем, о конкретной деятельности которого нам мало что известно. Та же система применялась относительно имущества и сокровищ важных персон, таких как члены халифской фамилии (мать правителя, дядья или братья суверена, наследные принцы, его сыновья) или достигшие вершины славы сановники. Функции всех этих казначеев вплоть до X в. были нечетко прописаны. Но те, кто был в прямых отношениях с сувереном, могли при случае и благодаря его расположению достигнуть более важных постов, подобно юному Убайд Аллаху, который сначала был назначен лично халифом ал-Мутаваккилом управлять дворцом и прочими зданиями двора, а впоследствии стал вазиром суверена. Вазир, а также сопровождавшие его секретари, из числа которых он обычно выдвигался, тоже были «слугами» халифа, составляя в некотором отношении часть его свиты и, следовательно, входя в его ближайшее окружение.

Во все времена от вазира требовались не только профессиональная компетентность и знание проблем управления, но и способность «служить халифу», о чем недвусмысленно заявлял столь авторитетный деятель, как вазир ал-Касим ибн Убайд Аллах, и о чем свидетельствовал термин «служба [суверена]», применявшийся в отдельных регионах, например в Испании, к корпусу администраторов. Как первый слуга халифа, хотя и не имевший непосредственной власти над его свитой, вазир занимал на аудиенциях первое место и имел верховенство над камергером и всеми прочими присутствующими сановниками, равно как и над членами халифской фамилии, за исключением наследных принцев. Он не только стоял справа от халифа, но в исключительных случаях, если халиф был слишком молод, чтобы произносить публичные речи, от его имени говорил вазир.