Наталья Гусева - Русский Север – прародина индославов

Все вышеприведенные слова о наличии в период межледниковья шельфовой области, доступной для жизни людей и животных, следует считать важнейшими свидетельствами современной исторической науки. Именно они подкрепляют и сводят воедино все разрозненные указания на тот основополагающий факт, что сознанию людей, населявших такие открытые шельфы, находившиеся в благоприятных атмосферных, климатических и экологических условиях, могло активно развиваться в отдалении от современной кромки нашего северного побережья. Тилак в своем бессмертном труде показал основные направления, по которым развивалось их сознание, и выявил итоги этого развития, сведя их к стремлению людей познать и освоить явления окружающей их природы и сил, ее влияния на жизнь и сознание человека. На этих шельфах, т. е. на продленных к северу участках суши (их пределы в направлении к Северному Полюсу еще не установлены для периода последнего межледниковья), жили до начала последнего оледенения далекие предки всех народов, определяемых наукой как индоевропейцы, и в том числе предки славян и арьев, о чем более подробно будет сказано ниже.

Подчеркнем, что этот последний вывод Тилака о шельфах особенно для нас ценен, так как он указывает на вероятность перехода индоязычных арьев с них на земли будущего Русского Севера. Тилак указал, что арьи в своих передвижениях в более южную сторону встречались и с другими «расами», т. е. племенами, и этими встречами следует объяснять выявленный учеными факт совпадений слов санскрита со словами европейских языков, в результате чего и явилось в 19 веке научно обоснованное утверждение о необходимости объединить все эти языки в индоевропейскую языковую семью.

Необходимо всегда помнить и о том, что из всех европейских языков санскрит ближе всего к группе славянских языков, о чем Тилак в те годы еще судить не мог. Но его поиски и его выводы нашли в Индии своих продолжателей, и мысль о присутствии древних арьев на Русском Севере поддержал и развил его соотечественник, филолог и историк Рахула Санкритьяяна [143а].

Современные исследователи связывают большие надежды с заметно усилившимися за последние годы разработками проблем культурного ландшафтоведения. В задачи специалистов, посвящающих свои усилия решению труднейших вопросов выделения границ исследуемых областей, входит и необходимость установления времени или периодов их сложения и существования. Вот этот последний вопрос наиболее важен для выявления данных, относящихся к глубокой древности, так как «вековые жизненные циклы культурного ландшафта» предлагается определять по четырем фазам — по зарождению, росту, стабилизации и окончанию [83, с. 44]. Исследователям эпох межледниковья, оледенения и постледниковья пока еще выявления этих периодов недоступны, но в предлагаемой читателю книге освещен, по мере достижимости, ряд тех сведений, которые, как можно надеяться, помогут специалистам приблизиться к определению указанных фаз.

Каменные орудия времен неолита были типологически единообразны: а) Южная Индия; б) Триполье

В текст этой книги вошел совершенно новый термин «индославы». Что это — устоявшийся в науке этноним, то есть название этноса? Или нечто совсем новое, продиктованное случайным оборотом мысли? В таком случае — чьей мысли? Или повод для такого названия сложился как продукт научного анализа и долгих поисков многих ученых? Где, как, когда и почему могло возникнуть такое определение? И есть ли для его возникновения какие-либо реальные факты и основания?

Нельзя не задавать себе эти и другие подобные вопросы, когда берешь в руки книгу под названием «От Волги до Ганга», написанную известным индийским историком Рахулом Санкритьяяной после длительного его пребывания в России, которую он изъездил вдоль и поперек. Он был автором многих исследований, которые признаются ценным вкладом в изучение истории, языкознания и культуры, посвятил много сил изучению не только «языка индийской культуры» — санскрита, но и европейских языков, в том числе русского. Несколько лет он преподавал индийские языки на филологическом факультете Ленинградского университета, ставя особый акцент на поражающем воображение студентов сходстве санскрита с русским. Он призывал к необходимости проведения углубленных работ в этой области. Термин «индославы» был введен в мировую науку именно этим ученым.

Титульный лист книги Р. Санкритьяяна «От Волги до Ганга»

«Индославы» — это не выдумка, а созревший плод давно пробившегося на свет из мрака незнания и разветвившегося с течением веков дерева поисков истины, поиска ответа на вопрос о корнях и истоках народов, известных под общим названием индоевропейцев.

Известно, что с XVII–XVIII вв., с тех пор как английские колонизаторы, захватив Индию, предоставили своим миссионерам и ученым широкую возможность знакомиться с языками и культурой этой страны, Европа стала с каждым годом узнавать все больше и больше о жизни малоизвестных до этого индийцев. Многие исследователи стали втягиваться в орбиту изучения индийских языков и начали публиковать труды, посвященные анализу литературы этой страны и немало удивившему многих сходству ряда слов европейских языков с индийскими, в частности — с санскритом. Эти исследования разрастались, и в XIX в. они заинтересовали и русских ученых, которые обратили внимание на то, что множество слов в русском языке сходны с санскритскими, и эта похожесть улавливается даже на слух (исследования на эту тему упомянуты в прилагаемом списке литературы). Ниже приводятся попытки ответа на вопрос о причинах этого сходства.

В самой же Индии о России и русском языке почти ничего не знали в те века, и только в советский период нашей истории там стали изучать русский язык и переводить книги русских писателей. И многих в Индии заинтересовала проблема Русского Севера. Спросим: почему? Да потому что северная арктическая природа, описания которой доходили до Индии, оказалась уже хорошо знакомой индийцам по памятникам их древней литературы, по их преданиям и легендам, по гимнам Вед, по многим описаниям в великой эпической поэме «Махабхарате» и по сказкам.

Книга Тилака была встречена в европейских странах и аплодисментами, и порицаниями, но ее влияние на науку уже ни искоренить, ни даже преуменьшить нельзя. Все новое врастает в жизнь и приносит свои плоды, если оно основано на реальных доказательствах, подтверждаемых неопровержимым фактическим материалом, а не выдумками фантастов, выдающих себя иногда за исследователей далекого прошлого.