Билл Брайсон - Страна Дяди Сэма : Привет, Америка!

В Де-Мойне в те дни все было так. Магазины отличались друг от друга, это и привлекало к ним покупателей. В центральном универмаге «Нью-Ютика» над каждой кассой возвышались пневматические трубы. Ваши деньги клали в цилиндр, который шумно выстреливал ими в трубу, как торпедой, в направлении центрального сборочного пункта; таким способом деньги подсчитывали и снова пускали в оборот. Визит в «Нью-Ютика» был сродни путешествию в будущее.

Во «Фрэнклз», магазине мужской одежды на центральной Локаст-стрит, была довольно большая лестница, ведущая в мезонин. Прогулка по этому мезонину сама по себе была невероятно приятным занятием, вроде прогулки по палубе корабля, но интереснее, потому что, вместо того чтобы пялиться на скучную воду, вы попадали в мир мужской торговли. Вы слышали разговоры и видели внизу макушки. Иными словами, шпионаж без малейшего риска. И вы не возражали, если ваш отец надолго пропадал, чтобы примерить пиджак, или был занят демонстрацией изометрических упражнений работникам магазина.

— Ничего страшного, — великодушно отзывались вы с высоты, — сделаю еще кружок.

Немало высоких удовольствий доставляло и торговое здание на Уолнат-стрит. Красивый старый бизнес-центр в семь или восемь этажей, с легким акцентом мавританской архитектуры, в холле на первом этаже вмещал любимую многими кофейню, над которой, до самого потолка, поднимался центральный атриум, а вокруг проходила лестница с многоярусными переходами. Мечтой любого мальчишки было пробежаться по этой лестнице до самого верха.

Чтобы добраться до лестницы, требовались ловкость и решительность, потому что приходилось пробираться мимо управляющей кофейней, зловредной худощавой женщины с орлиным взором по имени миссис Масгроув, которая ненавидела маленьких мальчиков (на что у нее имелись веские причины). Но если выбрать подходящий момент, когда она отвлекалась на что-либо, можно было промчаться до лестницы и наверх, до темного и мрачного последнего этажа, откуда открывался вид на крошечную кофейню внизу, подобно виду из оптического прицела. А если ты догадался прихватить с собой какие-нибудь твердые сладости — лучше всего орешки «Эм-энд-Эмс», благодаря их закругленной аэродинамической форме, — можно было наблюдать, как они падают. Смею вас заверить, эти орешки при падении с высоты семидесяти футов в тарелку с томатным супом создавали чертовски много брызг.

Всегда была всего одна попытка — если бомба попадала мимо цели и ударялась о стол, как бывало очень часто, она разлеталась на тысячи глазурных осколков, изумляя посетителей кафе, а воинственный клич миссис Масгроув, которая взлетала вверх по лестнице почти с той же скоростью, с которой «Эм-энд-эмс» падали вниз, давал тебе менее пяти секунд, чтобы выскочить через окно к пожарному выходу и оказаться на свободе.

Самым великолепным торговым заведением Де-Мойна был «Янкер бразерз», главный универмаг в центре города. «Янкер» был огромен. Он занимал два здания, разделенные на первом этаже общественной аллеей, что делало его единственным универмагом из всех, которые я знал, возможно, единственным в своем роде, где можно было выбиться из сил, пройдя отделы мужской одежды и косметики. У «Янкер» имелось еще одно здание, через улицу, известное как «Магазин для дома», с отделом мебели; туда можно было попасть через подземный переход под Эйт-стрит и через отдел постельного белья. Не имею ни малейшего представления почему, но бесконечно приятно было войти в «Янкер» с восточной стороны Эйт-стрит и, совершив покупки, вынырнуть через некоторое время с западной. Жители других штатов специально приезжали, чтобы прогуляться по переходу, появиться на другой стороне улицы и сказать: «Оп-па! Вот и я».

«Янкер» был самым элегантным, самым удобным для быстрого шопинга и приятно городским местом в Айове. В нем работали тысяча двести человек. В нем появились первые в штате эскалаторы — «электрические лестницы», как их называли поначалу, — и первые кондиционеры. Тихо и мягко вращающиеся двери, скользящие лестницы, шепчущие эскалаторы, каждый с собственным оператором в белых перчатках, — все, казалось, устроено так, чтобы затянуть вас внутрь и сделать счастливым, ведь покупки совершались с удовольствием. «Янкер» был настолько велик, что по нему можно было бродить вечно, и редко встречались люди, которые обходили его полностью. Книжный отдел находился на неприметном, плохо освещенном балконе, к которому вела небольшая лестница, что делало его уютным и похожим на клуб — место, известное только избранным. Это был потрясающий книжный отдел; но вы можете встретить людей, которые выросли в Де-Мойне 1950-х годов и понятия не имели, что в «Янкер» имелся книжный отдел.

Однако святая святых была Чайная комната, место, куда мамочки, обожающие своих чад, брали дочерей, чтобы те прикоснулись к прекрасному во время шопинга. Ничто в Чайной комнате меня не интересовало до тех пор, пока я не узнал об одном ритуале, о котором вскользь упомянула моя сестра. Оказывается, маленьким посетителям предлагали подойти к деревянному ящику с подарками, каждый из которых был красиво завернут в белую салфетку и обвязан ленточкой, и выбрать один на память о визите. Однажды сестра отдала мне подарок, который она получила и который ей не очень понравился, — литую повозку с лошадьми, всего два с половиной дюйма в длину, поистине великолепная при ближайшем рассмотрении. Дверцы открывались. Колеса вертелись. Крошечный извозчик держал тонкие металлические вожжи. Ее явно раскрасил вручную какой-то усердный низкооплачиваемый работник с проигравшей стороны Тихого океана. Я никогда не видел ничего прекраснее, тем более у меня никогда раньше не было такой игрушки.

После этого я много лет уговаривал маму с сестрой взять меня с собой в Чайную комнату, а они уклончиво отвечали, что им больше не нравится Чайная комната или что надо сделать столько покупок, что нет никакой возможности пообедать в универмаге. (Только несколько лет спустя я узнал, что на самом деле они ходили туда каждую неделю; это один из тех женских секретов, которые мамы делят с дочерьми, вроде месячных или примерки бюстгальтеров.) Наконец наступил день — мне было восемь или девять лет, — когда мы с мамой пошли по магазинам в центре города. Сестры с нами не было, а мама вдруг спросила:

— Не зайти ли нам в Чайную комнату?

Не думаю, что когда-либо еще я с такой радостью принимал приглашение. Мы поднялись по эскалатору на этаж, о котором я даже не знал. Чайная комната оказалась самым красивым местом, в котором я когда-либо бывал, — будто парадную залу Букингемского дворца волшебным образом перенесли на Средний Запад Америки. Все в ней было чопорно, первоклассно — и тихо. Звучала тихая музыка благородной утонченности столовых приборов на фарфоре и осторожно наливаемой ледяной воды. Конечно же, мне было не до еды. Я только и ждал момента, когда меня пригласят подойти к игрушечному ящику и что-нибудь оттуда вытащить.