Андрей Фесенко - Русский язык при Советах

беспризорный (ребенок),

встречный (промфинплан),

сочувствующий (делу партии),

посевная, уборочная (кампания),

легковая, грузовая (автомашина),

огневая (позиция; ср. со старым словом «передовая») и т. д. [70]

Процесс номинализации затронул и другие, родственные именам прилагательным по своей функциональности, грамматические категории: причастия и порядковые числительные, иногда номинализирующиеся совместно:

заброшенный (лицо, «заброшенное» воздушным или иным путем в тыл врага для партизанской деятельности),

вторая (пятилетка),

третий решающий, четвертый завершающий (год пятилетки).

Часто стало встречаться составление прилагательных:

рабоче-крестьянский,

инженерно-технический,

тарифно-нормировочный,

идейно-политический – это в случае равновесия между двумя компонентами сложного прилагательного; если же один из них оказывается «служебным», то происходит полное слияние:

краснознаменный,

белогвардейский,

малолитражный и т. д. [71]

В прилагательных наблюдается некоторое «осложнение» – исчезает краткая форма, почти повсюду заменяемая полной. Так, например, если раньше можно было сказать «нож остёр» или «конь быстр», то теперь единственно возможным (кроме поэзии) будет: «нож острый», «конь быстрый». Здесь определенно происходит унификация кратких и полных (членных) прилагательных. По закону аналогии членная форма прилагательных в атрибутивной функции перенеслась на прилагательные в функции предикативной. (Однако во многих фразеологических оборотах, отличающихся стабильностью и традиционностью, краткая форма сохраняется и поныне: «он остер на язык», «у него хлопот полон рот» и т. д.).

Интересно отметить, что в цитированной выше книге акад. В. Виноградова «Русский язык», хотя и нет прямых указаний на исчезновение в современном русском языке имен прилагательных в краткой форме, но отдельные ссылки на это явление всё же имеются:

«…Любопытно, что у Гоголя в публицистическом стиле краткие формы прилагательных на «-ск-» еще употребительны. В современном языке они уже совершенно невозможны». (Стр. 271).

В той же главе, но несколько выше акад. Виноградов обращается к авторитету сербского слависта проф. Кошутича, а затем и известного русского языковеда проф. А. Пешковского:

«…Проф. Р. И. Кошутич обратил внимание на то, что в русском языке последнего времени употребление кратких форм прилагательных свойственно, главным образом, книжному языку, а в разговорной речи интеллигенции они обычно заменяются полными, даже в функции сказуемого. Например: он – добрый чаще говорится, чем он – добр; он весь красный гораздо лучше, чем он весь красен. Эти мысли были затем развиты и углублены проф. А. М. Пешковским: «Краткая форма в ее исключительно предикативном значении есть явление чисто литературное…» (стр. 264).

Постольку, поскольку революции обычно содействуют исчезновению книжных форм и утверждению разговорных форм, то вполне естественным и закономерным оказывается утверждение в русском языке последнего периода монополии полных (членных) имен прилагательных.

Среди современных славистов, отметивших вытеснение кратких форм прилагательных полными, можно назвать и проф. Л. Булаховского («Курс русского литературного языка», стр. 223):

«В старых школьных грамматиках узаконялся только первый тип (неполных прилагательных в предикативной функции – Ф.); однако второй (полный – Ф.) всё более заявляет свои права на существование в литературном языке…»

Аналогичное высказывание находим и в послевоенном учебнике, составленном преподавателями Московского университета («Современный русский язык. Морфология», стр. 141):

«…случаи невозможности образования кратких форм качественных имен прилагательных весьма многочисленны. Они свидетельствуют о том, что эта категория является малопродуктивной и ограниченной со стороны своих грамматических возможностей».

В склонении имен числительных можно видеть определенное упрощение. Так, например, раньше надо было из трех имеющихся числительных просклонять все: «семьюстами семьюдесятью семью», а теперь – достаточно только последнее из них: «семьсот семьдесят семью».

Это явление рассматривает и акад. В. Виноградов («Русский язык», стр. 288):

«…при наличии явных признаков самостоятельной грамматической категории современные русские имена числительные представляют довольно пеструю морфологическую картину. В грамматических формах числительных – при господстве синтетизма – наблюдаются явления аналитического строя и обозначаются своеобразные приемы агглютинации компонентов (при образовании составных именований: с тысяча двести пятидесятью бойцами)».

Несколько выше акад. Виноградов ссылается на упомянутого нами Рад. Кошутича («Граматика руског jезика», II, Облици, 1914, стр. 124), отметившего явно-переходную форму – «с двумя тысячами пятьсот пятьдесят двумя солдатами», свидетельствующую о том, что в начале нашего века в сложных числительных уже отсутствовала флективность в именованиях сотен и десятков, при сохранении ее в тысячах и единицах. Теперь же мы можем наблюдать сохранение флективности только у последнего компонента сложного числительного.

Просто смелыми можно назвать некоторые образования, так сказать, «числительных-существительных» (см. выше о номинализации). Тогда как в дореволюционное время допускались подобные слова в пределах единиц (двойка, тройка и т. д.), теперь можно встретить и такое слово, как «тридцатьчетверка», т. е. танк Т-34, или «сорокопятка»:

– Танк ты мой, «тридцатьчетверочка»,

Друг-товарищ боевой.

(О. Колычев, Стихи и песни, Сов. Писатель, Москва, 1951, 84)

Маленькие оглушительно-звонкие «сорокопятки»… Эти пушки пехота ухитрялась протащить с собой… (Смирнов, В боях за Будапешт, 73).

Наиболее заметным и в определенной степени существенным новшеством в современном русском языке оказалась аббревиатура – очень мало распространенная раньше (надобы – надо, спаси Боже – спасибо, государь – сударь, а из более близких по времени образования – «Ропит» – Русское общество пароходства и торговли, «Юротат» – Южно-русское общество торговли аптечными товарами, «Продуголь», «земгусар», «каперанг» и несколько других).

Теперь аббревиатура стала непременным элементом почти каждой фразы:

Приходят представители харьковских заводов, сотрудники окрисполкома и наробраза, сельсоветы соседних сел. (Макаренко, Педагогическая поэма, 189).

Обливаясь потом, бегал Глеб в совпроф, в окружном, в учпрофсож. (Гладков, Цемент, 95).

Обижают деревни разверсткой, много жульничества во всех этих комхозах, продкомах и совнархозах. (Либединский, Неделя, 6).