Александр Жолковский - Осторожно, треножник!

110

Описание приема Варьирование, или Проведение через Разное, было впервые намечено Ю. К. Щегловым в статье: Щеглов 1967 , а затем разработано в: Жолковский, Щеглов 1977 : 106–150). В качестве одного из примеров в обеих статьях рассматривались исследовавшиеся тогда Ю. К. Щегловым «стихи Овидия из цикла Tristia, темой которых является…: “время сглаживает и приводит в норму все резкое, острое, дикое”. Эта тема развертывается на материале четырех сфер действительности, в некотором роде исчерпывающих собой всю землю (животные – растения – неживая природа – человек). Внутри сферы предметы подбираются по принципу… противопоставлен[ия] друг другу сразу по многим признакам, например, в сфере “животные” создается конструкция… “бык привыкает к ярму – лошадь к узде – лев утрачивает ярость – слон привыкает слушать хозяина”. Различия между четырьмя животными – по многим признакам… В остальных трех сферах предметы также подбираются с установкой на максимум различий в разных измерениях при сходстве в одном – подчинении закону времени» ( Жолковский, Щеглов 1977: 141–142).

111

На «захватывающее волнение» работает серия образов (упоение – мрачной – разъяренном – грозных – волн – бурной – дуновении), так или иначе совмещающих свойства стихий и человека.

112

Ломоносов 1952: 862. Адекватность этого комментария была в дальнейшем подвергнута сомнению, см. Рак 1975 . Рак указал на другой источник – неоднократно переиздававшийся в XVIII в. (и цитировавшийся Ломоносовым) учебник французской грамматики Жана Робера де Пеплие (Pêplier), в разных изданиях которого изречение Карла выглядело, в частности, так (перевод мой. – А. Ж .): «Карл Пятый сказал, что хотел бы говорить: по-испански с Богом, по-итальянски со своими друзьями, по-немецки со своим врагом, по-французски с бабой (Frauenzimmer)».

«Карл Пятый сказал, что хотел бы говорить по-немецки с воином (Kriegsmanne), по-французски с хорошим другом, по-итальянски со своей возлюбленной, по-испански с Богом». Рак писал:

«По всей вероятности, в предисловии к “Российской грамматике” воспроизведен именно этот [первый из двух. – А. Ж. ] вариант изречения, так как фраза Ломоносова соответствует ему более точно, нежели варианту Д. Бугура и П. Бейля… Небольшое разночтение могло быть результатом или сознательного изменения, произведенного самим Ломоносовым, или контаминации с одним из многочисленных вариантов этого изречения» ( Рак 1975: 219; Рак называет еще ряд возможных источников и вариантов, включая стихотворные. – А. Ж .). С Раком согласен и В. М. Живов ( Живов 1996: 272). Как будет видно из моего анализа, опора на вариант Бугура/Бейля все же не исключена, и я сосредоточусь в основном на соотношении ломоносовского текста именно с ним. В принципе, риторические эффекты ломоносовской похвалы с тем же успехом можно продемонстрировать, приняв за точку отсчета тот или иной из вариантов Пеплие. Стоит подчеркнуть, что в любом случае речь идет именно об анекдотах, ибо документированная атрибуция какой-либо из версий изречения Карлу V отсутствует.

113

Если же он работал с вариантом Пеплие, то эту эвфемизирующую операцию он применил к бабе , которую заменил на женский пол .

114

Первый из вариантов Пеплие начинается, как и у Ломоносова, с испанского, но кончается самым в нем низменным французским, а второй начинается с немецкого, никак, однако, не унижаемого, а кончается испанским. В разных вариантах разнятся и пары «язык—адресат», в частности, в характеристике французского и итальянского.

115

Это Ломоносов полностью опускает – или попросту следует за Пеплие.

116

А лошадь в варианте Бугура/Бейля вообще фигурировала в единственном числе и вполне индивидуально: со своей лошадью.

117

Во второй трети XVIII века происходило «перенесение на русскую почву общего для европейской филологической мысли топоса: различные совершенства приписываются разным новоустроенным языкам, а перечень этих языков завершается похвалой собственному, соединяющему или долженствующему соединить все перечисленные достоинства. Если в “Речи к Российскому собранию” 1735 г. Тредиаковский говорит о европейском языковом строительстве как о славном примере, которому Россия еще только должна последовать, то в “Слове о витийстве” 1745 г. говорится о равноправии с латынью, которого достиг французский язык, и затем указывается, что и “другие… просвещеннейшие в Европе народы, как проницательнейшие Агличане, благорассуднейшие Голландцы, глубочайшие Гишпанцы, острейшие Италианцы, витиеватейшие Поляки, тщательнейшие Шведы, важнейшие Немцы… примеру уже и славе Французов ныне подражают…”… [Р]усский текст “Слова” был дан параллельно с латинским, и… параллельный русский текст показывал, что то же совершенство и та же изощренность доступны и русскому языку…

Такая же схема совершенствования русского языка дается и Сумароковым в его Эпистоле о русском языке 1747 г.:

Довольно наш язык себе имеет слов… В 1750-е годы мысль о равноправии русского языка с другими европейскими языками или даже о его превосходстве развивается Ломоносовым… Еще ранее в предисловии [Ломоносова к его] Риторике 1748 г… совершенствование языка связывается с полифункциональностью… Подчинив себе [различные] роли российский язык должен занять свое место в хоре европейских языков; сама идея европейского многоголосия, неоднократно повторенная в Европе, как бы завершает свое путешествие в России, столкнувшись с языком, объединяющим в себе совершенства всех остальных» ( Живов 1996: 270–273).

118

Вот первая фраза ломоносовского посвящения (уже намечающая аналогию между Российской империей и многоязыкой империей Карла V, над которой никогда не заходило солнце, и ключевое различие по признаку наличия/отсутствия единого имперского языка): «Повелитель многих языков, язык российский, не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе» ( Ломоносов 1952: 391). Впрочем, подобные притязания – вовсе не специфически российская болезнь. Согласно Ренате фон Майдель, «апология родного языка – “language pride”, как это назвал Пол Гарвин (Garvin) в работе: The Standard Language Problem – Concepts and Methods // Anthropological Linguistics 1 (3): 28–31, – едва ли не обязательный этап в истории каждого европейского языка – картина, хорошо знакомая историку идеологий национальной исключительности» (см. Renata von Maydell. Русский язык и русский кулак (доклад на секции «The Ideology of Violence: The Russian Style» // VII World Congress of the International Council for Central and East European Studies in Berlin. July 2005).