Александр Жолковский - Осторожно, треножник!

Связующим мостиком является лишь цепочка: рука героя, приподымающая волосы, – поза Меланхолии – портреты Байрона и др. Правда, соответствие между первыми двумя ее звеньями спорно: во-первых, в позе Меланхолии рука приставляется к голове, а не кокетливо ерошит волосы, во-вторых, сверхтемой этой позы, в частности у поэтов-романтиков, является не тщеславие, а устремленность к иному. Впрочем, это не исключает возможности разработки эпиграмматистом намеченного в докладе ассоциативного ряда по схеме: Меланхолия – рука у головы – портрет романтика – мечта об ином, потустороннем – мечта о славе – рука в волосах – самообраз в венке.

В любом случае, отвергать с порога предположение, что Байрон и его портреты могли послужить одним из импульсов к созданию эпиграммы, я не возьмусь. Отрицать в нашем гуманитарном деле вообще трудно, многое остается вопросом интуитивной оценки (так что рейтинг хорошего литературного чутья не падает). Просто мне кажется, что тщательный филологический анализ текста должен предшествовать выходу за его пределы – потому что для этого у нас имеется богатый инструментарий, успешное применение которого может как сделать интертекстуальные поиски избыточными, так и подсказать их более перспективное направление (например, нацелив на традицию «изображения неизобразимого»). С другой стороны, выявление канона Меланхолии в портретах романтических поэтов представляется бесспорной находкой независимо от ее релевантности для данного текста. Тем самым подтверждается эвристическая плодотворность поиска интертекстуальных и интермедиальных родственников произведения – хотя бы в смысле открытия Америки на пути в Индию. [285]

Литература

Бенуа А. 2005. <���О Блоке>. Из дневниковых записей августа 1921 г. // Звезда, 8: 47–51.

Вересаев В. 1936. Пушкин в жизни. Т. 2. М.: Советский писатель.

Есипов В. 2006. «Все это к моде слишком близко…» (Об одной литературоведческой тенденции) // Вопросы литературы, 4: 47–66.

Жолковский А. К. 1995. Страх, тяжесть, мрамор: Из материалов к жизнетворческой биографии Ахматовой// Wiener Slawistischer Almanach. 36 (1995): 119–154.

Жолковский А. К. 1996. Анна Ахматова – пятьдесят лет спустя // Звезда, 9: 211–227.

Зенкин С. 1991. С/З, или трактат о щегольстве // Литературное обозрение, 10: 36–39.

Зенкин С. 2006. Синтетический паровоз (О статье С. Козлова «Крушение поезда. Транспортная метафорика Макса Вебера» (Новое литературное обозрение, № 71) // Новое литературное обозрение, 78: 147–165.

Козлов С. 2005. Крушение поезда: Транспортная метафорика Макса Вебера// Новое литературное обозрение, 71: 7—60.

Козлов С. 2006. Воля, которая нами движет (еще раз о метафорике Макса Вебера) // Новое литературное обозрение, 78: 166–178.

Мильчина В. 2006. Слухи о смерти филологии сильно преувеличены. «Европейская поэзия и русская культура» (Четвертые Эткиндовские чтения, Санкт-Петербург, 28–30 июня 2006) // Новое литературное обозрение, 82: 551–556.

Мурьянов М. 1997. Портрет Ленского // Вопросы литературы, 6: 102–122.

Ронен О. 2002. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб.: Гиперион.

Ронен О. 2005. Из города Энн. СПб.: Изд-во журнала «Звезда».

Сарнов Б. 1997. Опрокинутая купель // Вопросы литературы, 3: 80—127.

Сарнов Бенедикт 2006. «И стать достояньем доцента…» // Вопросы литературы, 3: 5—42.

Свердлов М. 2006. Тайна между ног. К истории «садистского» литературоведения в России // Вопросы литературы, 4: 67–82.

Смиренский В. 1998. Гамлет Энского уезда // Вопросы литературы, 1: 156–169.

Смолярова Т. 2006. Двенадцать строчек Званской Жизни. Поэтика машины // Стих. Язык. Поэзия: Памяти М. Л. Гаспарова. М.: РГГУ. С. 584–600.

Якобсон Роман 1987 [1921]. Новейшая русская поэзия // Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс. С. 272–316.

Интервью

[286]

Дмитрий Быков: «Набивает себе цену». «Она всегда трусила перед сильнейшими», «О ее пьянстве во время войны в сытом для нее Ташкенте…», «Грязная оборванная психопатка», «У нее не хватило воспитания и самоуважения достойно пережить климакс, зато стабилизация гормонального фона пошла ей определенно на пользу: во время войны она пополнела, набралась приличной летам важности – перешедшей, правда, в неприличную фанаберию…»

Кто это так хлещет – и кого? Это вышедшая в издательстве «ЕвроИНФО» трехтысячным тиражом книга Тамары Катаевой «Анти-Ахматова» (2007) с напутственным предисловием петербургского критика Виктора Топорова – известного разрушителя репутаций. «Моя маленькая ах-мать-ее-ниана», – аттестует свое сочинение сама Катаева.

Ах-мать-ее-ниана – свод тенденциозно подобранных цитат из мемуаров об Ахматовой и ее собственных текстов. Все это разбавлено комментариями автора, выдержанными в таком тоне, что ждановский доклад 1946 года кажется рядом с ними эталоном уважительности. Автор через страницу называет Ахматову невеждой и лгуньей, упрекает ее в предательстве сына и друзей, признается, что запретил бы ей писать стихи, решительно противопоставляет остальным поэтам ее поколения (которые, как выясняется, страдали куда больше, а вели себя куда лучше)… Как с этим быть? Разоблачать – делать Катаевой пиар. Смолчать – проглотить и смириться. Расчет беспроигрышный.

За советом я отправился к Александру Жолковскому, известному русскому филологу и американскому профессору, чья статья «Анна Ахматова: пятьдесят лет спустя» [287] вызвала в 1996 году бурные споры, ибо автор развенчивал культ Ахматовой и штампы ахматоведения, а ахматовскую мифотворческую стратегию анализировал весьма ядовито.

ДБ: Вы читали… это?

АЖ: Я получил это в подарок с уважительным инскриптом и сейчас чувствую себя в роли Ивана Федоровича Карамазова, морально ответственного за Смердякова.

ДБ: И что? Все разрешено?

АЖ: С одной стороны, Катаева в книжном масштабе осуществляет проект, одним из зачинателей которого был я. Кстати, не я один (ни я, ни другие предшественники в книге не упомянуты): в первую очередь Катриона Келли из Оксфорда, а в России – Александр Кушнер, Алексей Пурин… С другой – перед нами не исследование ахматовского мифотворчества, а еще один односторонний и тоталитарный ответ на столь же тоталитарную практику «института ААА» (это мой термин, я им горжусь) – адептов ахматовского мифа. Этот миф существует и заслуживает анализа, тем более что Ахматова, безусловно, первоклассный поэт. Вместе с тем она так выстроила свою стратегию, а частью эта стратегия так выстроилась сама, так расположились юпитеры и прочая историческая подсветка, что ее безмерно и многократно преувеличили, восторженно раздули, превратив в святую, в этический эталон, в Анну всея Руси, порабощая читателей, третируя и изгоняя несогласных, исключая возможность не только спора, но и анализа.