Алексей Глухов - Русь книжная

А для обоснования права вмешательства ему было необходимо убедить общественное мнение в том, что русская церковь — незыблемая хранительница православного чина — нераздельна с угнетенными восточными церквами, и прежде всего с греческой. Никон имел свои тайные цели: как глава власти духовной, он мыслил стать выше царя и поэтому тоже искал себе опору и союзников на Востоке.

Между тем исторически, в силу разных причин, в русском православии сложилась обрядность, несколько отличавшаяся от исконной греческой (двоеперстие при осенении крестом, например). И в сознании паствы эта обрядность освящалась и традицией, и идеей «третьего Рима» — Московского государства как единственного преемника павших «за грехи» Римской и Византийской империй. К тому же церковь Византии в глазах русских людей была сильно скомпрометирована унией с католиками и турецким пленением.

Таково было настроение умов, когда Никон, по словам Ключевского, «на много дней затворился в книгохранилище, чтобы рассмотреть и изучить старые книги и спорные тексты… Он начал рассматривать и сличать с греческим славянский текст символа веры и богослужебных книг и везде нашел перемены и несходства с греческим текстом. В сознании своего долга поддерживать согласие с церковью греческой он решил приступить к исправлению русских богослужебных книг и церковных обрядов».

Первый шаг Никона в этом направлении — распоряжение о проведении учета и описания наличных книг. Нужно было ясно представить, что могло понадобиться для предпринимаемой работы. Во вступлении к «Описи книгам, в степенных монастырях находящимся» можно прочитать: «161 (1653) году генваря в 11 день, по указу великого господина святейшего Никона патриарха московского и всея Руси, выписано степенных монастырей из отписных книг, в которых монастырях обретаются церковные четьи, того ради, чтобы было ведомо, где которые книги взяти, книг печатного дела исправления ради».

Эта опись явилась беспрецедентной в своем роде. В нее были внесены 2672 русские рукописные книги из 39 монастырей. И хотя они включались выборочно, все равно, как отмечает автор «Истории русской библиографии» Н. В. Здобнов, опись «сохраняет значение первого в России сводного каталога». Она свидетельствует также о целенаправленности и размахе, с которыми начал свою деятельность Никон.

И вновь на патриарший двор потянулись книги из разных углов России, Отбирались они, надо полагать, по личному указанию патриарха. Никон был опытным собирателем. Будучи еще митрополитом в Новгороде, не подвергавшемся монгольскому нашествию, и имея доступ в местные монастырские библиотеки, он накопил ценную коллекцию древних русских пергаментных рукописей, влившуюся затем в Патриаршую библиотеку.

Однако ни имевшиеся, ни вновь доставленные книги не удовлетворяли требованиям Никона. Среди них оказалось мало образцовых, соответствующих греческому канону.

Удивительно! Жизнь страны медленно, но шла вперед: совершались отважные путешествия поморов, продолжалось освоение Сибири, первые шаги делало гражданское книгопечатание, в Москве возник театр… А церковные схоласты ожесточенно спорили… о количестве земных поклонов при богослужении, о букве, о том, как писать в тексте — «беаше» или «был еси».

И вот по воле патриарха собор 1654 года принимает решение исправлять богослужебные книги по греческим оригиналам. Келейник Никона Иван Шушерин вспоминал в составленном им жизнеописании патриарха: «По совершении оного собора немедленно святейший патриарх, того ради исправления, повеле отовсюду из древних книгахранильниц древние греческие и славянские харатейные книги собрати и искусным и благоговейным мужам, имущим от бога дар честно от недостойного изводити и могущим с еллино-греческого языка на славянский перелагати, те книги рассматривати и погрешения от неискусных переводчиков и от переписующих исправляти и вся выписывати».

Но еще прежде того на поиски греческих «харатейных» сочинений «отряжен» человек — доверенное лицо патриарха. Это известный московский иеромонах Арсений Суханов. Он сторонник Никона, хорошо образован, ловок и сметлив, имеет к тому же дипломатический опыт. В 1649–1650 годах побывал за рубежом для сличения православных обрядов с греческим, еще через год вновь совершил путешествие по Малой Азии и Греции.

И опять в октябре 1653 года путь его лежит в те края, на святую гору Афон. Где же, как не в зависимых от московской церкви афонских монастырях, еще позаимствовать нужные первоисточники? Миссия его тем более ответственна, что его «изволиша великий государь и святейший патриарх по соглашению послати».

Афонские монахи бедны и жадны. А на «книжную покупку» по царскому указу выделено соболей на 3000 рублей да особо денежная казна.

Любопытны некоторые перипетии сухановского вояжа. С великими предосторожностями довез он немалую милостыню монахам — дорогих соболей — до Ясс. Здесь с «государевою грамотой» явился к молдавскому воеводе Стефану и был принят ласково. Арсений нуждался в спутнике — торговом человеке из местных греков, который взялся бы вместе с ним доставить поклажу, выдавая ее за свою. Старец небезосновательно опасался, что у него, чужака монаха, какие-нибудь власти, а то и просто «ратные люди» могут отобрать ценности. Купцов же, он знал, не трогали.

Но такого верного человека поначалу найти не удалось. Время было неспокойное, то и дело вспыхивали междоусобицы, и греческие торговцы благоразумно разбежались. Тогда Арсений решил на месте реализовать товар. Но и здесь его постигла неудача, и все по той же причине: не оказалось никого, кто мог бы уплатить запрашиваемую сумму.

Старец попал в критическое положение. Но неожиданно выручил воевода Стефан. «Милостию всесильного бога вложися ему мысль исторговать у старца Арсения соболи, есть ли и дешевою ценою, только Арсений и тому был рад, потому что в то время был большой страх от воинских людей: от татар и от венгров и от междоусобия».

И все-таки Арсений подыскал себе спутника «для толмачества турского» — грека Ивана Панкратьева. И на двух лошадях отправились они вместе на Афон сухим путем. Добрались без особых приключений.

Монастырь за монастырем объезжал Суханов. Рылся в книгохранилищах, просматривал рукописи, отбирал… Платил — не скупился. Монахи оставались довольны. Всего было куплено 498 книг. Часть из них должны были прислать сами монахи, а с частью в феврале 1655 года он возвратился в Москву. Ехал днем и ночью, стремясь ловчее проскользнуть между «воинскими людьми», «татарами и ляхами», с обеих сторон обложившими дорогу в стольный град.

Никон писал в начале 1656 года константинопольскому патриарху Дионисию, в частности: «…посылахом со многою казною… во святую гору Афонскую ради святых древних книг и принесоша нам не меньше пятисот, еще суть писанны за 500, за 700 и за 1000 лет, и сице от сих божественных книг благодатию Божию проведется и исправися у нас»…