Иван Полуянов - Деревенские святцы

«Кол можжевеловый, жердь осиновая, прясла еловые — до веку изгороди сносу нет».

Поправлять городьбу, осеки поскотин тем не менее требовалось ежегодно: тянулись они верстами. Работа артельная нашла отражение и в численниках, и в быту. Кадниковцы, например, производили ее натощак: «Чтобы зверь скота не трогал».

3 июня — О лены и Константиныс поговоркой: «Олене — льны, огурцы — Константину». «Длинные льны — Оленины косы».

«Сам наг, рубашка в пазушке», лен составлял источник твердых доходов. Песенка же — лыко мимо строки. По старопрежним заветам, сев льна — дело мужское. В семя подкладывались женщинами печеные яйца. На полосе их подкидывали вверх: расти лен выше лесин!

Позвольте выдать секрет: по городищенской округе, так как с землей дело обстояло туго, леса окрест за казной, немало льна сеяли воровски, украдкой. На «новинках», таежной целине, по росчистям, подальше от глаз урядника и лесных объездчиков. Пни, коренье, зато почва обильно удобрена золой сожженного древостоя: добрый вымахивал долгунец, хорошую давали за него цену! «Лен с ярью не ладит», и делянки с годами забрасывались. На прежних льнищах любила куститься земляника — чудо-ягода деревенского детства, к утехе медведей поляны густели малиной и плодоносили подолгу.

Помню, помню те земляничники, те малинники, бегал в них по ягоды с берестяным туеском…

«У кого лен, тот силен». Россия владела более чем половиной мирового его производства. Превосходное волокно получали крестьяне Вологодчины, Тверской, Псковский, Олонецкой, некоторых других северных, среднерусских губерний, семена высокого качества — псковичи.

К XX веку внимание к «северному шелку» ослабло. Лен проигрывал в конкуренции с хлопком. Все-таки в 1913 году Россия экспортировала 16 миллионов 664 тысячи пудов необработанного льна и 2 миллиона пудов кудели.

В нашей Богоявленской волости лен подразделялся на «сухонский», отправляемый в цеха Красавинской фабрики под Великий Устюг, и «брусенецкий», целевым назначением поступавший в Кострому, Ярославль. Чье волокно лучше, трудно судить, но в Костроме вырабатывался батист, что, конечно, о многом говорит.

Лен посеяли, с овсом надо кончать. Правда, злак неприхотливый, «сквозь лапоть прорастет». Дожди, слякоть севу не помеха, и сушь терпима: «За бороной пыль — будет блин»!

4 июня — Василиск.

В устных календарях — васильку именины, праздник ловцов певчих птиц.

«На Василиска не паши, не сей» — мол, напрет сорняков, намаешься с прополкой. Чем обусловлен запрет, концы оборваны в устных календарях. А васильки… «Была бы рожь — васильки будут»!

Нивам хлебным на сутки передышка. Пошли в рост травы. Поди, к самому Беломорью подхлестнул зеленый их разлив, уже там на ивах прощипывается клейкий лист, и под полуночным солнцем без устали щебечет «соловейка», неподражаемый варакушка. На груди ярчайшая синь, василька синей, перья в хвосте точно пламя — хорош собою певец Заполярья, моховых тундр с кустарниками по берегам рек!

У нас найдись ольховый перелесок, крапивная глухомань, овраг с сырью стоячих луж, как подлинный соловей, заходится свистами, дробью, щелканьем. Серенький, невзрачный опереньем, он будто в шапке-невидимке: не скоро отыщешь взглядом.

Певчий дрозд, напротив, у всех на виду с верхней ершистой мутовки ели громко, голосисто зазывает:

— Чай-пить… Чай-пить! С сахаром, с сахаром… Приходи-и… приходи-и… Выпьем! Выпьем!

Пеночки, зяблики, камышевки, овсянки, иволги — птичьих песен море разливанное.

Деревенские^вятцы застолбили Василиска как почесть птицеловам. Только опять нет ясности, в знак чего дата. Прекращай ловлю, что ли? Ведь птицы садятся на гнезда.

У жаворонка во ржи из былинок лукошко. Иволга плетет висячий гамак — птенцов нянчить. Крикуны-дятлята под защитой дупла. Малиновка-пересмешка теребит для колыбельки тончайшие волокна мха, травы и, словно для красоты, из пленок бересты пускает со дна его бороду. Пеночки ставят покатые шалашики на полянах…

— Чай-пить! — свищет дрозд. — Чай пьем! С сахаром!

Гнездо-то у него действительно похоже на чашу, изнутри гладко-гладко отштукатурено: наливай, капля не сякнет. Одна закавыка, что чаша занята, в ней пять-шесть голубых, неба голубее, яиц…

Раньше много птиц держали в клетках, в частности, в трактирах — щеглов, синиц, снегирей, зябликов, соловьев, — достигая в их выкормке, содержании большого совершенства.

5 июня — Михайло и Левон.

В устных календарях конопляник и огородник.

Вологжане возделывали коноплю: «Посеешь крошечку, вырастет с лутошечку» (то есть в липовый куст, кору с которого обдирали на веревки для лаптей). К калине присматривались: «цвет в круги — будет конопли долги».

Левон-огородник широко чествовался в Ростове Великом и по волостям, вывозившим на продажу лук, капусту, огурцы. Впрочем, в каждой губернии находились кудесники, мастера-овощеводы. На Вологодчине это никольчане-луковники, по соседству с ними, по реке Унже, костромичи с прозвищем «фараоны». Выставлял Левон-огородник рубеж: запоздал с высадкой рассады, упущенное не наверстать!

Прохладны ночи перволетья, трава лужков ледяная: выскочи утром — пятки обжигает.

7 июня — Ферапонт, третье обретение главы Иоанна Предтечи.

В устных календарях — медвяные росы.

У Ферапонта двойственное толкование. «Сильные росы — на урожай». С другой стороны, «от Ферапонтовской росы и трава ржавеет», вредна она скоту, если дюже студеная.

Огородницы у гряд возились: «Дай, Боже, час добрый, чтоб капуста принималась и в головки складывалась». Мужики вострили глаз на рябину: поздний расцвет — долгая осень; обильный цвет — на налив овса, ко льну долгому; мало цвету — овсы не зададутся, хоть пересевай.

Оводы-пауты донимают, это женкам-огородницам весть:

«К урожаю огурцов!»

Пахарям знаменье:

«Появился слепень — полно сеять ячмень!»

До синего василька во ржи — венки девчонкам плести — ждать и ждать, мало ли что были ему именины, зато другими цветами, травами перволетье не изобижено. Рябина, жимолость, калина — прибыло хлопот шмелям-медуницам, пчелы с крыльев сбиваются. В болотах белокрыльник, вдоль канав незабудки, под тенью лесов ландыши, брызги цветущей земляники на опушках…

«Травы и коренья целебные клали под Иванову росу» — лекарям-самоучкам поручение. Для кого и что запасти, знахарей учить — только портить. Им-то уж ведомо, как помочь от хворей. Болезни пользовать — пустое, ты человека лечи! Кого ободришь словом, кого припугнешь… Кому в питье корешки, кому на шею ладанку с заговором…