Альбер Камю - Творчество и свобода: Статьи, эссе, записные книжки

Бюджет царской России на 80–90 процентов создавался трудом низших сословий.

Всякий член «Народной воли» торжественно клялся отдать все силы революции, забыть ради нее кровные узы, личные привязанности, любовь и дружбу…

Пьеса «Дора» [484] Пьеса «Дора» — «Праведники» (Дора — героиня этой пьесы). : если ты ничего не любишь, это не может кончиться хорошо.

Сколько человек входило в «Народную волю»? 500. А сколько было подданных в Российской империи? Более ста миллионов.

Софья Перовская, поднявшись на эшафот вместе со своими товарищами по борьбе, обнимает троих (Желябова, Кибальчича и Михайлова), но сторонится четвертого, Рысакова, который действовал храбро, но затем, чтобы спасти свою жизнь, выдал один из адресов и погубил трех человек. Рысаков гибнет на виселице в одиночестве.

Бомбу в царя Александра II метнул Рысаков. Царь, оставшийся невредимым, сказал: «Слава Богу, все хорошо». «Посмотрим, хорошо ли», — ответил Рысаков. Вторая бомба, брошенная Гриневицким, убила императора.

Ср. Вера Фигнер, с. 190 о доносе.

Она же. Мария Калужная. Ее выпустили из тюрьмы, и пошел слух, что она выдавала. Чтобы смыть с себя пятно, она стреляет в жандармского офицера. Ее приговаривают к каторжным работам. В Каре она и еще две заключенные кончают с собой в знак протеста против телесного наказания, которому подвергли одну из их товарок (с. 239).

Напомнить христианам. «Христианское братство». Призыв «ко всем, кто почитает святое учение Христово». «Нынешнее правительство, все законы, основанные на лжи, угнетении и запрещении свободного поиска истины, — все это следовало бы считать незаконным, противным божественной воле и христианскому духу».

Вера Фигнер: «Я должна была жить; жить, чтобы быть на суде — этом заключительном акте деятельности активного революционера».

Приговоренный к смерти: «За всю мою короткую жизнь я не видел ничего, кроме зла… Разве можно в таких условиях, при такой жизни любить что бы то ни было, даже добро!»

В 80-е годы был казнен солдат, убивший унтер-офицера. Перед смертью он поклонился всем четырем сторонам света со словами: «Прощай, Север. Прощай, Юг… Восток… Запад».

Никто не был так уверен, как я, в возможности завоевать мир честным путем. А теперь… В чем же была ошибка, что же внезапно дало слабину и привело к краху все остальное…

Мелкая деталь: люди часто утверждают, что «где-то меня уже видели».

Париж — Алжир. Самолет как одна из составных частей современного отрицания и абстрагирования. Природа исчезает; ни глубокого ущелья, ни рельефа местности, ни бурного потока — не видно ничего. Остается чертеж — план.

В общем, человек начинает смотреть на мир глазами Бога. И замечает, что Бог видит все лишь абстрактно. Ничего хорошего в этом нет.

Полемика как составная часть абстрагирования. Когда в человеке хотят увидеть врага, его начинают представлять абстрактно. Его отодвигают вдаль. Никому уже не интересно, что он оглушительно смеется. Он превращается в силуэт.

И проч., и проч….

Если для того, чтобы преодолеть нигилизм, следует вернуться к христианству, можно пойти еще дальше и, преодолев христианство, возвратиться к эллинизму.

Платон переходит от бессмыслиц к вещам разумным, а от них к мифу. В нем есть все.

Ослепительное утро в Алжирском порту. Ультрамариновый пейзаж врывается через окно и заливает всю комнату.

Сократ: «Вы мне неприятны». — Возвращение из лагеря. Конец II действия [485] Конец II действия — в окончательной редакции эти слова использованы в конце III действия «Праведников». . Он показывает шрамы.

— Что это?

— Следы.

— Какие следы?

— Следы человеческой любви.

Упреки в том, что я пишу свои книги, не уделяя должного внимания политике. Иными словами: они хотят, чтобы я писал о партиях. Но я пишу только о личностях, противостоящих государственной машине, потому что я знаю, что говорю.

Мир станет более справедливым, если станет более целомудренным (Ж. Сорель).

В театре: необходимость, разнообразия ради, обнажать синтаксические конструкции.

Пьеса: Дора или другая женщина: «Обречены, обречены быть героями и святыми. Сделаны героями насильно. Потому что нас это не интересует, понимаете, нас вовсе не интересуют грязные делишки этого отравленного, тупого мира, липкого, как смола. — Признайтесь, признайтесь, что вас интересует только одно — люди и их лица… И что на самом деле вы ищете не столько истину, сколько любовь».

«Не плачьте. Это день оправдания. Что-то рождается в этот час, и это что-то свидетельствует в нашу пользу, в пользу бунтарей».

Роман. Человек, арестованный политической полицией, потому что ему лень было выправить себе паспорт. Он знал это. Но не позаботился и т. д.

«Я имел все, что только можно пожелать. А теперь я навеки стал рабом… и т. д.».

Руссе. Я должен молчать, потому что не был в лагере. Но знали бы вы, какой крик рвется из моей души.

Объяснение большевизма — в христианстве. Сохраним равновесие, чтобы не стать убийцами.

Современная литература. Оскорблять легче, чем убеждать.

Р. С. Во время оккупации, ранним утром в поезде. Немцы. Женщина роняет золотую монету. С. наступает на нее ногой, поднимает и подает владелице. Женщина: спасибо. Предлагает ему сигарету. Он берет. Она предлагает сигареты немцам. Р. С: «Я передумал, сударыня, и возвращаю вам сигарету». Один из немцев смотрит на него. Тоннель. Чья-то рука сжимает его руку. «Я поляк». Когда поезд выезжает из тоннеля, Р. С. смотрит на немца. Глаза у того полны слез. На вокзале немец на прощанье оборачивается к нему и подмигивает. С. с улыбкой отвечает. «Сволочи», — говорит француз, наблюдавший эту сцену.

Форма и бунт. Придать форму тому, что ее лишено, — цель всякого творчества. Следовательно, здесь налицо не только созидание, но и исправление (см. выше). Отсюда важность формы. Отсюда необходимость особого стиля для каждой темы, хотя все они будут иметь нечто общее, ибо у каждого автора — свой язык. Но язык этот обнажает не единство той или иной книги, а именно единство всего написанного этим автором.

Справедливости нет, есть только пределы.

Анархист-толстовец во время оккупации. Он написал на двери: «Кто бы вы ни были, добро пожаловать». Пожаловали полицейские-фашисты.