Альбер Камю - Творчество и свобода: Статьи, эссе, записные книжки

1 сентября 1948 г.

«Я близок к завершению целого ряда работ, которые я задумал десять лет назад. Благодаря им я выучился своему ремеслу. Теперь, когда я знаю, что рука моя не дрогнет, я могу дать волю моему безумию». Так говорил тот, кто знал, что делает. В итоге — костер.

Разве сознающий человек может сколько-нибудь себя уважать? — говорит Достоевский. [503] Разве сознающий человек может… — Ф. М. Достоевский, «Записки из подполья» (1864), частьI, гл. IV.

Д. [504] Д. — Достоевский (цитируются вновь «Записки из подполья», ч. I, гл. VII). : «А что, если так случится, что человеческая выгода иной раз не только может, но даже и должна в том состоять, чтоб в ином случае себе худого пожелать, а не выгодного?»

«Мы живем по-настоящему лишь несколько часов нашей жизни…»

Ночь в Воклюзе на вершине холма. Огни в долине кажутся продолжением Млечного Пути. Все перемешалось. В небе — деревни, в горах — созвездия.

Первой должна прийти любовь, а за ней — мораль. Обратное мучительно.

Нет такой вещи, которую бы мы совершали ради одного человека (но совершали всерьез), не раня при этом другого. А если мы не можем решиться ранить людей, мы остаемся навеки бесплодными. В конечном счете любить одного человека — значит убивать всех остальных.

Я выбрал творчество, чтобы избежать преступления. А тут их уважение! Что-то здесь не так.

X.: Вы пьете кофе по вечерам?

— Вообще-то нет.

— Десять доз сульфамидов в день.

— Десять? Не многовато ли?

— Или десять, или ни одной.

Андре Б. и его тетка, подарившая ему шарф, слишком толстый и слишком яркий. Поскольку она каждое утро проверяет, надел ли он его, он приходит попрощаться с ней в рубашке, а потом быстро накидывает в прихожей пиджак и пальто.

Вначале сочиняешь в одиночестве и думаешь, что это трудно. Потом начинаешь писать и сочинять в компании. И тогда понимаешь, какое это безнадежное предприятие и как хорошо было раньше.

Конец романа. «Человек — животное религиозное», — сказал он. А над безжалостной землей лил неумолимый дождь.

Исправленное творение: Он единственный представитель этой старой, как человек, религии, и тем не менее все гонят его.

Зная свои слабости, я изо всех сил старался быть человеком нравственным. Нравственность убивает.

Ад — особая милость, которой удостаиваются те, кто упорно ее домогались.

Согласно Бейлю [505] Согласно Бейлю… — здесь имеется в виду Анри Бейль (Стендаль). , не следует судить о человеке ни по тому, что он говорит, ни по тому, что он пишет. Я добавлю: ни по тому, что он делает.

С плохой репутацией жить легче, чем с хорошей, ибо хорошую репутацию тяжело блюсти, нужно все время быть на высоте — ведь любой срыв равносилен преступлению. При плохой репутации срывы простительны.

Обед у Жида. Письма молодых сочинителей, которые спрашивают, стоит ли писать дальше. Жид отвечает: «Как? Вы можете не писать и еще сомневаетесь?»

Сначала мы не любим никого. Затем любим все человечество. Затем некоторых людей, затем единственную женщину, затем единственного мужчину.

Алжир десять лет спустя. Лица, которые я узнаю, но не сразу, — постарели. Похоже на вечер у Германтов [506] Германты — аристократический род, персонажи романа Пруста «В поисках утраченного времени». . Но в масштабах целого города, где я теряюсь. Никакого погружения в себя. Я — часть этой огромной толпы, которая безостановочно движется к дыре, куда упадут все — одни чуть раньше, другие чуть позже, теснимые сзади новой толпой, которая и сама…

Ночью, в самолете, — огни Балеарских островов, словно цветы в море.

М.: «Когда у меня счастливый вид, это их разочаровывает. Они расспрашивают меня, они хотели бы вытянуть у меня признание, что это неправда, привлечь меня к себе, вернуть в их мир. Они чувствуют себя обманутыми».

Жить — значит проверять.

Гренье. Отказ от деятельности — это приятие будущего но и отчаяние перед лицом прошлого. Это философия смерти.

Речь о «Дон Жуане» или «Пармской обители». И постоянное требование французской литературы, отстаивающей гибкость и стойкость духа отдельного человека.

Александр Блок [507] Александр Блок — далее цитируются стихотворения А. Блока «Голос из хора» (1914) и «Как тяжело ходить среди людей…» (1910–1914); письмо к матери от 12 апреля 1909 г.; запись в дневнике от 5 января 1918 г.; заметка «Непонимание или нежелание понять?» (1912); речь «О назначении поэта» (1921). :

И еще:

И еще:

«Несчастны мы все, что наша родная земля приготовила нам такую почву — для злобы и ссор друг с другом. Все живем за китайскими стенами, полупрезирая друг друга, а единственный общий враг наш — российская государственность, церковность, кабаки, казна и чиновники — не показывает своего лица, а натравливает нас друг на друга. Изо всех сил постараюсь забыть… все болота, чтобы стать человеком, a не машиной для приготовления злобы и ненависти… люблю я только искусство, детей и смерть».

«О сволочь, родимая сволочь!»

«Чем глубже любишь искусство, тем оно становится несоизмеримее с жизнью; чем сильнее любишь жизнь, тем бездоннее становится пропасть между ею и искусством», но: «Мы умираем, а искусство остается».

Прокош [508] Прокош. «Семь беглецов» — этот роман американского писателя Фредерика Прокоша (1908—?) вышел в 1937 г. (франц. перевод 1948). . «Семь беглецов»: «Все ненавидели его, но все завидовали его ослепительной улыбке, и он был почти убежден, что самая большая драгоценность в глазах большинства людей, сокровище, которым они в глубине души страстно желают обладать, — это недоступный и недолговечный блеск красоты».

«Часовые: скалы; внизу огромное плато, наверху — звезды. Всюду только сила; врагом, которому эти вечные часовые преграждали путь в здешние края, была слабость, то есть нечистота и бренность духа».

«…те, кто когда-то, в пылкую пору детства и юности, утратили всякую способность любить».

Великолепно на с. 106.

«…его мать — единственное существо, к которому он когда-либо испытывал если не любовь, то хотя бы некую сердечную привязанность».

«Люди! Они говорят о войне и деньгах, о голоде, несправедливости и всем прочем. Но за этим скрывается нечто куда более серьезное, глубокое, страшное. Хотите знать, что это? Вот что: любовь к смерти».