Михаил Шелякин - Язык и человек. К проблеме мотивированности языковой системы

Как представляется, все семиотические системы так или иначе мотивированы. Дж. Пирс в своей книге «Символы, сигналы, шумы. Закономерности и процессы передачи информации» пишет, что в азбуке Морзе одной точкой была обозначена буква Е, наиболее употребительная в английском языке, да и вообще чаще встречающиеся буквы были обозначены короткими комбинациями точек и тире. А редко встречающиеся – длинными [Пирс 1964: 39].

Однако о мотивированности знака можно говорить лишь при его первичном образовании и функционировании его как структурно образованного, а не при забвении его образования, что также имеет свои объяснения. В этом отношении Ф. де Соссюр совершил логическую ошибку, распространив свое положение о произвольности языкового знака только на синхронный срез языка. Ведь семиотику, например, государственных флагов может объяснить только человек, знающий, почему были выбраны те или иные цвета флагов и их комбинации во время их установления. Подобным же образом мало кто знает, почему символ медицины представлен змеей, и только осведомленный в истории медицины может объяснить происхождение этого символа.

Произвольность знака предполагает действительно какую-то «договоренность». Представить себе саму процедуру этой договоренности о языковом знаке невозможно да и не нужно, так как она в принципе сводится к принятию в коллективе знака, предложенного стихийно или сознательно, как удачного, нужного для языка как средства коммуникации. Следует также учитывать тот факт, что трудно себе представить образование языкового знака без опоры на уже имеющиеся языковые знаки, поскольку они не создаются из набора фонем, как образуются флаги-символы из набора цветов. Если иметь в виду все наличные знаки языка (как осознаваемые, так и уже не осознаваемые в своей мотивации), то к ним больше применим термин «конвенциальные знают» в смысле «возникшие не из естественной природы означаемых, а по принятому, установленному согласию с ними людей».

Любая коммуникация немыслима без одинакового понимания знаков интерпретантами, т.е. без поиска их соотношения с означаемыми. Если знак полностью «слит» с означаемым, то его функциональная интерпретация не вызывает особых затруднений (ср. знаки радости, гнева, горя на лице). Поэтому у животных в сигнальной функции звука большую роль играет его сила, ритм и др. характеристики, которые «слиты» с их эмоциональным состоянием. Это касается и их двигательных «знаков»: знаков подзывания, покорности, угрозы, подчинения и др. Человеческая коммуникация возникла не на пустом месте. Ей предшествовал длительный процесс развития звуковых и двигательных реакций предлюдей. Если мы признаем генетическую связь между человеком и животным, то мы должны и признать, что источником образования первичных звуковых знаков человека были унаследованные от животных звуковые комплексы, которые в ходе развития человека постепенно отделялись от их биологических основ и становились объектом «обработки» для человеческой коммуникации. И первым этапом этого отделения и в то же время связанным с предшествующим этапом «слитности знака и означаемого» был, видимо, звукосимволизм в широком понимании, т.е. этап образования иконических знаков (ср. первый этап в развитии письменности – пиктографию). Этот этап был самый доступный для образования одинаково интерпретируемых языковых знаков.

Следующий этап в развитии языковых знаков заключался в переходе иконических знаков в символические, когда развитие абстрактного мышления человека и изменение означаемых освобождало иконические знаки от конкретных ассоциаций. Однако процесс образования языковых знаков на этом не закончился. Потребности коммуникации, связанные с развивающейся познавательной и другой деятельностью человека, требовали образования новых знаков. И здесь были разные возможности:

1) образование новых знаков путем переноса звуковых отличий знака на синтагматические при семантическом усложнении звукового знака (ср. явления полисемии, омонимии); 2) образование новых знаков путем создания сложных знаков из имеющихся знаков; образования новых знаков под влиянием семантически близких знаков.

Разные языки пошли по разным путям образования новых знаков в комбинации с другими путями. В одних языках преобладает словообразование и морфемное строение слова, в других языках оно представлено в меньшей мере. Но все пути образования новых знаков всегда были так или иначе семантически мотивированными.

Таким образом, в синхронии языка образование языковых знаков подразделяется на а) семантически мотивированное и б) только исторически мотивированное, которое в силу преемственности во времени не может быть произвольным, а может быть только принудительно традиционным и исторически семантическим. Семантическая мотивированность языковых знаков стала опираться не на мотивированность звучания, а на мотивированность его морфемного строения и сочетаний. Мотивировка языкового знака сменилась мотивировкой структуры означаемого и его системных связей, иконичность звукового состава знака сменилась иконичностью означаемого: словообразование и сочетаемость означаемых как бы «рисует» новое означаемое при помощи семантических признаков морфем или его сочетаемости.

Чем же объясняется в целом мотивированность образования языковых знаков (в синхронии и диахронии языка)? Видимо, здесь играют роль несколько факторов:

а) особенность человеческого мышления, стремящегося к познанию мотивированности действительности и мотивированности своей деятельности, б) стремление мышления и языка к своему системному характеру, проявлением которого является мотивированное образование новых знаков. Но с точки зрения процесса коммуникации мотивированность образования языковых знаков является результатом адаптации их к эвристическому и однозначному пониманию отдельных означаемых информации, обеспечивающему статус их определенности, ясности и известности для коммуникантов, что имеет прямое отношение к эффективности общения и овладению языковой системой. Поэтому особенно заботливо относится к мотивированности образования языковых знаков научная терминология, создаваемая сознательно и целенаправленно.

Мотивированность образования языковых знаков тесным образом связана с культурологическим аспектом языковой системы. Языковые знаки – это своеобразные артефакты, создаваемые носителями языка в соответствии с особенностями своей культуры.

Как уже говорилось выше, одним из принципов языковой системы является принцип оптимальной знаковой дифференциации означаемых: язык стремится придать каждому отдельному означаемому специфический знак. Для реализации этого принципа знаки должны сами отличаться друг от друга, что имело место уже при первичном знаковом символизме. Можно предположить, что именно первичные символизирующие звуковые комплексы (видимо, слогового характера) были основой для дальнейшего выделения в них сначала мало дифференцированных, а затем более-дифференцированных и отчетливо артикулируемых фонетических единиц, которые И.А. Бодуэн де Куртенэ назвал произведением артикуляционного искусства.