Михаил Шелякин - Язык и человек. К проблеме мотивированности языковой системы

Вторую (системно-языковую) разновидность полисемии грамматических знаков представляют, например, падежные и предложно-падежные формы. Их широкая многозначность является результатом сложного исторического развития от более конкретных значений (пространственных) к более абстрактным (временным, причинным, целевым и т.д.) на основе установления сходства между ними. Так, первичным значением родительного падежа можно считать отложительно-сепаративное значение, выражающее предмет, откуда направлен другой предмет или около границ которого находится другой предмет: ср. идти из комнаты, отойти от стены, сбросить снег с крыши, сидеть около дома, у реки. Это значение легло в основу следующих вторичных значений родительного падежа: предмета отчуждения ( бояться собак, стыдиться своего поступка, опасаться простуды), отделительной (партитивной) части целого ( купить хлеба, отлить молока, принести воды), предмета как источника выделения другого предмета ( выжать сок из апельсина , дым костра , первое число мая), отрицаемого или отсутствующего предмета (грозы не было, я не читал этой книги, жить без друзей, были все , кроме меня), предмета желания, ожидания, требования, т.е. желания того, чего нет (хотеть чая, желать славы, просить совета , ждать решения, добиваться признания), предмета цели или предназначенности ( жить ради счастья детей), причины (связано со значением источника выделения: устать от ходьбы, не работать из-за болезни), производителя предмета (также связано со значением источника выделения: крик ребенка, слова отца), выделительного предмета сравнения (она добрее его, он выше меня) и др., см. [Шелякин 1990].

Подобным образом приобрели системную многозначность в русском языке формы 2-го лица повелительного наклонения, которые могут употребляться для выражения значений изъявительного и сослагательного наклонения в определенных синтаксических конструкциях. Такое употребление исторически возникло из переносного употребления этой формы, о чем свидетельствуют «остаточные» признаки побудительности в следующих ее квазиимперативных значениях:

1) В значении неожиданного, как бы непроизвольно «навязанного», внутренне «побуждаемого» осуществления целостного действия в плане прошлого: Ему бы в сторону броситься, а он возьми да прямо побеги (Тургенев). И вот вдруг мне тогда в ту же секунду кто-то и шепни на ухо... (Достоевский). Данные конструкции обычно включают сочетание императивной формы с частицей возьми и характеризуются фиксированным употреблением сов. вида. Такое употребление встречается в разговорной речи и сопровождается экспрессией. По временному значению является аористическим.

2) В значении гипотетического условия, синонимичном форме сослагательного наклонения и основанном на переосмыслении употребления побудительного значения по отношению к ментально допускаемой побудительности: Случись со мною такая оказия, укуси меня бешеная собака, я бы себе пулю пустил бы в лоб (Чехов). Знай я ремесло – жил бы в городе (Горький). Употребляется в бессоюзных сложных предложениях и типично для разговорной речи. В ряде контекстов, особенно с обобщенно-адресатным значением формы 2-го лица, такое употребление формы повелительного наклонения сохраняет признак побудительности: Но натяните до последней возможности, налягте тяжестью пальца на натянутую струну – она лопнет (Л. Толстой). В этих случаях контексты выражают значение реального условия.

3) В уступительном значении, также основанном на переосмыслении употребления побудительного значения по отношению к ментально допускаемой побудительности: Над ним хоть крыша упади , так он не побоится смерти (Л. Леонов), Куда ни кинь – все клин (пословица), ср. с признаком побудительности: Отсеки собаке хвост – не будет овца (пословица).

По определению Н.Д. Арутюновой, «речевой акт – целенаправленное речевое действие, совершаемое в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, принятыми в данном обществе; единица нормативного социоречевого поведения, рассматриваемая в рамках прагматической ситуации» [Арутюнова 1990: 412]. Понятие речевого акта совпадает с производством конкретного предложения (высказывания) в условиях речевой коммуникации. В речевом акте участвуют говорящий и его адресат, обладающие общими речевыми навыками, знаниями и представлениями о мире, обстановка речи и тот фрагмент действительности, который выражается содержанием речевого акта.

Теория речевых актов в целостном виде впервые сложилась в рамках лингвистической философии под влиянием идей Л. Витгенштейна о множественности назначений языка и их непосредственных связей с формами жизни. Основателем этой теории считается английский философ Дж. Остин, лекции которого в Гарвардском университете (1955) были посмертно опубликованы в 1962 г. отдельной книгой под названием «How to do things with words» (букв. «Как делать вещи словами»), ее русский перевод вышел под названием «Слово как действие» в 1986 г. [Остин 1986]. Но еще раньше проблематика речевых актов была уже намечена в работах, посвященных формам речевого общения и поведения: в трудах В. Гумбольдта, Ш. Балли, С.О. Карцевского, Л.П. Якубинского, Э. Бенвиниста, К.Л. Бюлера, М.М. Бахтина, Л.В. Щербы и др.

Идеи Дж. Остина были развиты американским логиком Дж. Серлем в монографии «Речевые акты» (1969) и английским логиком П.Ф. Стросоном в статье «Намерение и конвенция в речевых актах» (1964). Основные положения их концепции сводятся к следующему.

Каждый речевой акт представляет собой трехуровневое образование, состоящее из локутивного, иллокутивного и перлокутивного аспектов. Локутивный аспект(от лат. locution – речь, говорение, речение, англ. locution – выражение) – нецеленаправленное произнесение предложения, состоящего из слов конкретного словаря и образованного по правилам конкретной грамматики со свойственными ему значением и референцией. Иллокутивный аспект(от лат in- > U – при + locution ) – речевой акт по его отношению к манифестируемой цели, намерению и ряду условий его осуществления. Перлокутивный аспект– (от лат. per – через + locution ) – речевой акт по отношению к его результату, цели, намерению воздействовать на мысли и чувства слушающего. Например, следующие три разных глагола иллюстрируют разницу между указанными аспектами речевого акта: Он сказал, что... (локутивный аспект), Он доказывал, что ...(иллокутивный аспект – убеждение в чем-либо), Он убедилменя, что... (состояние убежденности в чем-либо). Центральным объектом исследования речевых актов считаются иллокутивные аспекты (иллокутивные силы), которые определяют их прагматический характер, так как одна и та же пропозиция речевого акта может иметь разные иллокутивные силы: например, высказывание Я завтра приду к тебе может быть угрозой, обещанием, сообщением.