Наталия Николина - Массовая литература сегодня

Уменьшительно-ласкательные суффиксы передают особенности женской речи и трепетного женского отношения к магии красивого платья. В данном контексте передается также щемящее чувство несбывшихся надежд.

Одежда позволяет женщине ощутить состояние раскованности, продемонстрировать определенный ролевой статус: Юбка ветрено билась у ног; Я оденусь в дорогое.

Отсутствие новой одежды причиняет женщине страдания, делает ее ущербной. При этом мужчина, понимая переживания своей подруги, уверяет ее в том, что не придает значения нарядам, всему внешнему (но не стремится купить ей новую одежду):

В то же время и мужчина не остается равнодушным к необычным одеяниям:

Здесь используется языковая игра, основанная на парони-мической аттракции, или семантическом притяжении неоднокоренных слов ( Одеттою – одетою ), а также стилистическая конфликтность: жаргонное слово прикид соединяется с романтическим именем Одетта (персонаж «Лебединого озера») и ласкательно-разговорным словом перышки. Происходит частичная деромантизация контекста, сопровождающего описание эмоции.

В целом лексика группы «одежда» не отличается разнообразием. Автор ограничивается отбором общих наименований ( платье, юбка, кофточка). Отсутствие новейших номинаций данной группы свидетельствует об ориентации соответствующих текстов на аудиторию, сохранившую отношение к одежде как дефицитной эстетической ценности.

Организация времени: темпоральный схематизм.Организующий стержень времени – любовь. Жизнь без любви заключена в рамки несобытийного текущего времени: Жизнь как жизнь – дни текут, как вода; Умный муж мой вечно занят, А года текут рекой. Длительность выражается глаголом несовершенного вида и формульной параллелью ( жизнь– вода).

Жизнь женщины отсчитывает время относительно момента свадьбы как самого значительного события:

Маркированные участки событийного времени– начало и конец любви: Но я встретила его, и других не помню я; Вдруг в жизнь мою ворвались двое; А ты сожгла мосты; И любовь растаяла, как весной снегурочка; Ты разлюбил меня; Круг мы завершили, путь окончен У вчера и завтра на углу; Разлучник-ветер дул, и ты забыл меня.

Между началом и концом взаимного чувства – продленное счастливое время любви. Например, наполненная страстью упоительная ночь: Та безумная первая ночь; Но как сладко нам вместе ночами, Только мы понимаем с тобой; Кто сказал, что в любви есть законы И что правила есть у судьбы, Тот не знал нашей ночи бессонной, Тот, как мы, никогда не любил.

Украденные ночные часы – это время разорванное, торопливое, новсе же счастливое:

Запретная любовь предстает в образе дозированного времени,сковывающего влюбленных: И несвободны друг от друга Все эти годы мы с тобой; Опять с тобой я буду в будни И буду в праздники одна.

Время надежд стремится к событийному: И буду жить надеждами на лучшее.

Жизнь в ожидании любви наполнена смыслом. Ожидание вознаграждается моментом встречи, обретением утраченной красоты, ибо любовь – это время расцвета и сбывшихся надежд:

Боярышник

Текст может содержать целостное представление времени любви:

1) событийное время встречи; 2) продленное время страсти; 3) момент разрыва:

Данная схема может сопровождаться иронической интерпретацией быстротекущего времени любви: Мы здесь впервые встретились с тобой (1); Ночь у причала, где лодочку нашу не ветром качало (2); И где ты потом разлюбила меня (3).

Ироническая концовка свидетельствует о том, что автор осознает ограниченность темпорального схематизма:

Сильные участки темпоральной схемы (начало и конец любви) не всегда отличаются вербальной точностью. Например: Он однажды с женщиной прекрасной как-то скрылся осенью в Крыму (1). Однажды, т. е. ‘в определенный момент’; как-то — ‘каким-то образом, неизвестно как’ (темпоральная неточность).

Он с прекрасной женщиной из Крыма Возвращался в разных поездах (3). В данном случае неточность затрагивает характеристику персонажа и обусловливает разночтения.