Кати Русселе - Религиозные практики в современной России

Подобный образ Грозного – очистителя, помогающего грешнику через смерть достичь Царства Небесного, – подхватывает и «опричный историк» Андрей Хвалин, утверждая, что, «казнив игумена Корнилия, Государь Иоанн Грозный спас его для жизни вечной, не допустил полного падения его в прелесть»! 23

Идеи «карательной сотериологии» разделяет и руководитель Союза православных братств и Союза православных хоругвеносцев Леонид Симонович-Никшич 24. Говоря об «иконе» Ивана Грозного, написанной членом Союза художником Дмитрием Кудряковым, он отмечает, что изображение царя на «иконе» создает именно «образ судии, готового спросить отчет у людей за их поступки…». В другом месте своего сочинения «Страсти по Иоанну» Симнонович-Никшич пишет: «…он (царь. – Б.К.) как бы обращался к своим врагам: „Придите к нам и покайтесь – и мы упокоим вас [..Мы вас, конечно, казним, и смерть ваша будет лютой, ибо страдания при жизни, страдания, принятые от карающей Царской десницы, есть очищение и искупление. Перед смертью вас исповедует священник и вы, прощенные, с отпущенными грехами, пойдете прямо на Небеса“» 25.

Рассуждения царебожников о карательно-принудительных методах «спасения» нельзя считать лишь пустым теоретизированием: братство А. Щедрина дает нам примеры карательных практик. Так, одним из элементов посвящения в члены братства, по свидетельству одной из бывших «опричниц», является демонстрация места будущей казни за непослушание: посвящаемому показывают пень, на котором ему отрубят голову, если на то будут основания… 26А. Щедрин даже развивает своеобразное «богословие палачества», называя мастеров-палачей «заплечных дел мастерами», отмечая, что с помощью особого «ритуального кнута» они должны уметь первым крестообразным кнутовым ударом вызвать раскаяние «испытуемых», а вторым – отправить их души в рай… 27

В «опричных» СМИ гордостью повествуется о том, как в пасхальную ночь 1999 года в городе Вышний Волочек Тверской области предприниматель Александр Сысоев и его друг Евгений Харламов, именовавшие себя опричниками, руководствуясь в том числе и религиозными побуждениями, ворвались в здание местной милиции и расстреляли четверых находившихся в дежурной части милиционеров. На сайте Санкт-Петербургского опричного братства Сысоев и Харламов представлены героями, спасающими Россию от «жидовского ига». Редакция сайта отмечает: «В лице Александра и Евгения мы, патриоты Великой России, приобрели для себя опыт, очень горький опыт, чтобы в будущем не повторять их трагических ошибок»… 28О Сысоеве, который гордится своим поступком, даже написана автобиографическая книга, распространяемая в монархических и националистических кругах.

Фигура Ивана Грозного, без сомнения, не лишена «силы», несущей определенный привлекательный заряд, который, оформляясь в некую религиозную систему, оказывает влияние на ее концептуальные приоритеты. В случае с почитанием Ивана Грозного православными царебожниками мы, в частности, видим персонифицированную импликацию культа «силы» в православное мировоззрение, что неизбежно влечет за собой смещение многих принципиальных христианских ценностей. В частности, заповедь всепрощения, любви к врагам этике царебожничества не соответствует. Более того, вынесение суда тому или иному человеку за его поступки перестает быть исключительной прерогативой Бога – царебожничество предоставляет санкцию на такой суд самому православному монарху и его ближайшим советникам: ореол святости, которым наделяется Иван Грозный, согласно иерархическому принципу, экстраполируется на его верных слуг – опричников, что создает образ «святого палача». Недаром опричники объявляются в данном случае «братией» «монастыря в миру», управляемого «игуменом всея Руси». В этих примерах мы имеем дело с неким «брутальным» типом святости, принципиально новым для агиологии русской церкви.

Не менее важно то, что сам феномен «брутальной святости» означает реабилитацию языческих качеств – силы и удали, которые оказались «не у дел» в традиционном аскетико-молитвенном идеале христианства. Культ силы и мужественности, в свою очередь, предоставляют возможность религиозного обоснования национализма и даже расизма, модификации известного лозунга «Россия для русских» и обосновывает синтетическую концепцию «арийского христианства». «Опричный культ» буквально сконцентрирован на идее противоборства, «сознания борца, воина, готового ответить ударом на удар, силой на силу». Интересно, что это – одна из главных черт, характеризующих сегодня культ Перуна у славянских неоязычников 29.

Нужно также сказать, что многие вышеупомянутые титулы, которые употребляются по отношению к Ивану Грозному, например «Первый Отец Отечества», ориентируются не на христианскую Византию, а на языческий имперский Рим. «Pater Patriae» (Отец Отечества) очевидным образом восходит к почетному титулу римских императоров 30.

На примере царебожничества мы видим не столько переосмысление традиционных религиозных практик, сколько деформацию их внутреннего содержания. «Опричное движение» показывает, насколько, например, иконопись может сегодня легко выйти за рамки канонической традиции, и в этом достаточно остро выражается прямой конфликт «народных» культовых форм и «официальной» религиозности. То же самое можно сказать о литургической традиции, элементы которой используются «царебожниками» для своих целей. При этом позиция священноначалия Русской православной церкви для ревнителей «грозной святости» не имеет серьезного значения, поскольку царебожничество предстает именно как движение «церковных низов», опирающееся на внеиерархические авторитеты. Апологеты Ивана Грозного с одинаковым пиететом относятся к старцу Николаю Гурьянову и митрополиту Иоанну (Снычеву), а к оппонирующим им епископам или мирянам – одинаково отрицательно. Некоторое исключение делается (хотя и не всеми) по отношению к патриарху Алексию II, несморя на то что он неоднократно заявлял о невозможности почитать Грозного и Распутина в лике святых; позицию патриарха чаще всего объясняют его «злочестивым окружением», однако некоторые представители царебожничества откровенно называют патриарха еретиком 31.

О том, что царебожничество представляет собой достаточно заметное явление, говорит и тот факт, что на Архиерейском соборе, прошедшем осенью 2004 года, этой теме было уделено особое внимание 32. Архиерейский собор однозначно заявил об отказе канонизировать Ивана Грозного и Распутина, тем самым закрепив за царебожниками положение православного андерграунда.