Робер Мюшембле - Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней

Мне, однако, кажется, что индивидуализм и вседозволенность -лишь хитроумные изобретения нашей культуры, призванные направить тела и сердца (кто-то сказал бы «души») к новым формам социальных связей. Эти связи более тесные, более непосредственные, особенно в

Ipepe семьи, где происходящие изменения очевидны, орчливые моралисты видят здесь признак упадка нашей цивилизации, но новшества, напротив, свидетельствуют о ее динамизме и способности приспосабливаться к новым условиям. Жить лучше, дольше, насыщеннее, предаваясь утонченным и глубоким удовольствиям — вот каким цветом расцветил гедонизм наш континент, страдавший в течение многих веков. Очевидно, что он оказался в струе развития глобализованного рынка. Весьма серьезный японский экономический еженедельник «Экономису-то» предложил читателям статью, озаглавленную «Любовь между мужчиной и женщиной как ключ к экономическому подъему и развитию спроса*17. Автор призывает своих соотечественников заново обрести «вкус к удовольствию», который до середины XIX века был одним из важнейших элементов японской культуры. Он предлагает поддержать производство предметов роскоши, все еще существующее несмотря на кризис экономики, а для этого вернуть старикам, которым принадлежит 60% национальных сбережений, вкус к жизни и любви. Он напоминает, какую роль сыграли эти силы в развитии западного общества XVIII века, когда аристократия тратила огромные средства на разного рода украшения, безделушки, кружева и шелк, незаменимые в искусстве любви. Растворяется ли наслаждение в гедонизме? Очевидно, что не до конца, так как остается еще и индивидуальный опыт, свои собственные формы удовольствия, о чем напомнили Мейстерс и Джонсон в конце исследования, посвященного женскому оргазму. Но существует и коллективный европейский опыт погони за счастьем и чувственным наслаждением, обретенный совсем недавно. Этот опыт предстает как новая волна европейской цивилизации и предлагает субъекту такую полноту наслажд,% какой наши предки не ведали до середины XX векав разве не подают нам пример животные? После того ц у бонобосов была обнаружена чувственность и бисек, альность, морализаторская концепция, согласно котом все живое стремится лишь к продолжению рода, быц поставлена под сомнение. Среди новых форм терпиме*! ти самая существенная, несомненно, заключается в той, что с женщин снято проклятие, тяготевшее со времен Евы. Теперь уже не считается, что она родит «во грехе», более того, ей позволено отделять детородную функции от достижения оргазма и максимально реализоватъени» том и в другом. Эта беспрецедентная революция перевернула взаимоотношения между биологическими полами, поколебала веру в традиционную структуру брака, вернула в лоно общества тех, кто раньше считался изгоем к «отклоняющимся от нормы». Правда, молодое поколение растеряло ориентиры в современной эпохе больших но трясений и возросших страхов. Чтобы скрыться от них, молодежь стремится уйти в себя или ищет спасенияі эгоистическом индивидуализме. Н

Нарциссизм и культура Н

Прежде чем словом «нарциссизм» стали обозначать определенные явления в американском обществе последних десятилетий XX века, Фрейд и его последователи ввели его как обозначение некоего расстройства психики. Клинические случаи особенно участились к концу Второй мировой войны. Хотя английские и американские врачи часто описывали это явление, они не пришли к единой характеристике заболевания. Ситуация изменилась в начале 1970-х годов, когда в США были опубликованы работы практикующих врачей. Самыми- серьезными были труды Хайнца Когута18. Он определяет наличие нар-циссической патологии у пациентов по четырем пунктам: извращенные сексуальные фантазии и в то же время отсутствие интереса к сексу; неспособность создавать и поддерживать значимые социальные контакты, в том числе с совершившими правонарушения; отсутствие чувства юмора, ощущения пропорций, интереса к потребностям и переживаниям других, склонность к приступам неконтролируемого гнева, патологическая лживость; ипохондрическая забота о своем здоровье, как физическом, так и умственном19.

Когут считает, что истоки подобного поведения следует искать в травмах детского сознания. Чтобы не слишком страдать, ребенок создает себе некую психическую структуру, основанную на мысли «я совершенен», которая дополняет идеализированный образ родителей: «Вы совершенны. А я — часть вас». Когут называет эту структуру «грандиозной самостью». Его задача — лечить расстройство психоаналитическими методами, которые он предлагает и комментирует в своих работах20.

Работы Когута появились в США, когда «шестидесятники» потрясли основы общества, а война во Вьетнаме травмировала психику многих. Концепция Когута была взята на вооружение теми, кто хотел постичь суть изменений в американском обществе. В 1978 году Кристофер Лэш назвал американскую культуру «культурой нарциссизма»21. Он пишет о пустоте в душе Субъекта — своего соотечественника и связывает ее возникновение с послевоенным изобилием, отходом от патриархального викторианского духа, который породил независимые

- ґ"«н, или Любовные утехи на Зіщ»

души, и с обещаниями современного общества разрушу все преграды и удовлетворить все желания. ЛЭШСЧИТЙ что концепция грандиозной самости возникает у ка из желания стать богатым, красивым и всемогущий Соответствующие образы западают в глубь сознании раннем возрасте и воздействуют на всю последующ жизнь человека, особенно на ее вторую половину8, ij, появляются старики, которые очень боятся зависимости от кого-либо и, вместе с тем, нуждаются в постоянна восхищенных взглядах. А поскольку такие взгляды чавк бывают обращены к молодым людям, они боятся возрастных изменений и смерти23. Кроме того, автор обвиняет дух соревновательности, утвердившийся даже в близки отношениях. Общение превращается в битву за место і обществе. В семье воцаряется требование сексуального совершенства и удовлетворения всех желаний. Тоном моралиста он говорит даже о стремлении «манипулиро-вать чувствами» другого ради собственной выгоды. В ко нечном счете, по его мнению, законы соревнования и потребления, управляющие экономическом рынком, захватили сферу частной жизни. Преследование своих эгоистических интересов не ограничивается накоплением богатства. Оно стало также «погоней за удовольствием и психическим выживанием»24.

То, что век назад было роскошью, доступной только элите, становится достоянием масс, и на этой почве вырастает новая культура, в центре которой стоит личность и ее неудовлетворенность жизнью. Лэш придает особое значение тому, что в американских семьях часто нет отца, Это приводит к деформации отношений между детьми и матерью, взявшей на себя мужские функции. Так появляются «мамочкины дети». При этом хранительница очага