Робер Мюшембле - Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней

424 I

и сама обладает нарциссическими комплексами и не ш» тается заменить своему потомству отца. Она мало интересуется делами детей, и они не получают достаточно ласки25. Эти концепции проникнуты тем же пессимизмом, что и работы Шир Хайт, в которых говорится об упадке американской семьи. Она тоже отмечает роль матери в том, что дети вырастают с травмированной психикой, причем не только мальчики, но и девочки, которые хотят походить на «идеальную мамочку» и при этом мучаются от плотских желаний, о которых нельзя никому говорить26.

С другой стороны, гедонистическая волна 1960-1970-х годов высвободила женское либидо. Лэш видит в этом новый повод для мужских страхов. После исследования Мейстерса и Джонсон женщина предстала «как сексуально ненасытное существо», способное испытывать один оргазм за другим27. В новых мужских страхах сказалась вековая боязнь мужчины оказаться сексуально несостоятельным. Викторианская медицина избавляла от этой боязни, утверждая, что «нормальные» жены фригидны или не испытывают особого влечения к плотской любви. Однако в XVI-XVIII веках считали иначе: медицина утверждала, что для благоприятного зачатия необходимо, чтобы женщина испытывала наслаждение во время сношения. Заметим, что как раз в то время, когда Лэш высказывал свои мысли, в обиход вошли противозачаточные таблетки (это произошло после 1978 года), принципиально изменившие положение дел. Женщины обрели былое право на наслаждение, но без риска забеременеть, и это положило конец неравенству в плотских отношениях. Но война полов только ужесточилась. По ту сторону Атлантики ее еще больше распаляют требования радикальных феминисток, и такой тревожащий облику Щины тоже подсознательно входит в образ матери. считает, что нарциссизм стал патологическим см. ством общества в целом: оно потеряло итерескбщ». му. Нарциссизм, по мнению Лэша, позволяет объяснить и остроту кризиса среднего возраста: «Американцы они-щают сорокалетие как начало конца». Они не способны задуматься о том, что будет после их смерти, поэтому» стремятся оставить потомков и хотят лишь вечной молодости28, н

И в Соединенных Штатах, и в Европе растет интерес к познанию собственного «я», захвативший все общество29. За два тысячелетия разговоры о бессмертной дуга* и необходимости остерегаться всего того, что связано с бренной плотью, потеряли свое исключительное значение, и на плоть стали взирать более благосклонно. В но стмодернистском обществе, где не исчезли страхи и сомнения, за нарциссическим отношением к телу стоит желание его понять, контролировать, формировать, Работы на эту тему несколько противоречивы: слишком быстро меняется ситуация в реальности. Приблизительно в 1990 году один английский философ связывал возрастающую потребность в защите со сломом старых традиций и сообществ с их жесткими рамками; на смену им пришли более широкие внеличностные объединения51, Однако опрос 1999 года по поводу системы ценностей европейцев показал, что приоритет отдается маленьким коллективам-коконам, соизмеримым с человеческой личностью: семье, дружескому кругу, а не тем, что опираются на политическую или религиозную общность. Подобные изменения произошли и в отношении молодых К порядку и гражданской сознательности: субъект чувству-

Іетсебя более защищенным внутри локальных образований. Другие исследователи, особенно американские, с тревогой пипгут о хрупкости и разорванности «само-

Істи» м. С их точки зрения, в нарциссизме в большей степени сказывается ненависть к себе, а не восхищение собой, іаже если индивид постоянно ищет подобное восхищение і глазах собеседников. Необходимость вновь и вновь беждаться в собственной значимости скрывает пустоту, которая уживается в сознании с чувством собственного величия. В последующих работах Кристофер Лэш еще не раз подчеркнул пессимистическую тональность своей концепции, говоря уже не о «нарциссизме», но о «культуре выживания». Человечество постоянно сталкивается с опасностями глобального масштаба, поэтому у современников формируется психология осажденных-парализующая, с апокалипсическим оттенком. Некоторые исследователи, объясняя нарписсичеокую психологию, возводят ее к чувству стыда. Стыд — одна из ипостасей- гордыни, и так же, как она, коренится в социальных взаимоотношениях. Идеальное «я», то есть, по формулировке Когута, «ятаким-я-хочу-быть», порождает постоянное чувство тревоги и незащищенности, если цель не достигнута. Личность с манией величия терзается сомнениями по поводу собственной значимости, если человеку кажется, что он упал в глазах других33.

Для культуры Соединенных Штатов начала XXI века эти соображения справедливы, так как в сознании американцев сочетаются самоуважение и национальная гордость. Но к Европе это мало применимо. Европейский нарциссизм не окрашивает человеческие взаимоотноше* ния так густо. Наоборот, северные страны зовут континент к широте и свободе нравов, что не исключает высокого чувства гражданской СОЗНАТЕЛЬНОСТИ. СТРЩЦ сильны традиционные ценности, В том числе ГЕРМ!1* Англия, черпают в них некоторую защиту от развитщ * феноменов, что описаны Лэшем. Его ВЬІКЛАДТШ, ио5и, можно было бы частично применить к Франттда, гдсІ!л \ цент индивидуалистов очень высок, религия теряете*, значение, а наслаждения плоти ставятся все выше.

Можно ли, действительно, считать СЕКСУАЛЬНИЙ «ключом к современной цивилизации»54? Думаю, да, итц же обстояло дело с цивилизациями прошлого, ХОТЯ С* суальность проявлялась в очень разных формах. Со ВРЕМЕН возникновения христианства все, что связано С СЕНОМ, 1 тщательно скрывалось от посторонних глаз. СЕКСУ» ность необходимо было ввести в рамки, так как ее СВОБОДное проявление поставило бы под сомнение ОСНОВНУ». догму о превосходстве души над телом. Это прекрасно понимали либертены XVII века, а также многие другие, обвинявшиеся в преступлении против божественнш нравственных установлений: ведь они думали о наслажде-нии, а не о спасении души. До недавних времен западная культура постоянно требовала подавлять и умерять ПЛОТ ские аппетиты. «Акт об умственной неполноценности», принятый в Великобритании в 1913 году, предписывает отправлять тысячи забеременевших бедных незамужних девушек, как бездомных, так и просто «безнравственных», в специальные приюты или исправительные дома. Беременность воспринимается как знак умственной неполноценности — только так незамужние девушки могли оказаться в подобной ситуации55. Радикальные перемены наступили в Европе в последние десятилетия XX века. Теперь сексуальное поведение воспринимается не как огромный континент «нормальности», окруженный островками нарушений, а как архипелаг, составленный из разнообразных форм и вариантов поведения56. В начале 2000-х годов в Европе исчезло само понятие «извращения», в то время как в США сексуальные меньшинства, в частности геи, вынуждены были бороться с ожесточенным сопротивлением за право на признание обществом их желаний и особенностей поведения.