Илья Франк - Прыжок через быка

Фелиси: Это философ?

Лоик: В некотором смысле да. Он это называет ставкой (pari). Он говорит, что, если ты ставишь на бессмертие, выигрыш столь велик, что это возмещает скудость шансов. И что даже если душа не бессмертна, вера в ее бессмертие позволяет жить лучше, чем если этой веры нет.

Фелиси: Так я тоже верю в то, что душа бессмертна. И я даже верю в это больше, чем ты. Ты веришь, что это только после смерти, а я верю, что она существует и до рождения.

Лоик: Послушай, Ядвига тебя, возможно, убедила, но меня нет . [137]

Фелиси: Мне не нужна Ядвига, чтобы в это верить. Это мне представляется очевидным. Если душа продолжает жить после, я не понимаю, почему бы ей не существовать до?

Лоик: Но что такое душа без личности человека? Если у тебя больше нет памяти о твоей предыдущей жизни, это больше не ты!

Фелиси: Но у меня как раз есть сознание предыдущей жизни. Оно существует. Оно не очень ясно, но оно существует. И у тебя оно тоже есть, только ты этого не замечаешь. Почему у меня есть уверенность, что я люблю Шарля? Как я могу быть в этом совершенно уверенной? Когда я его встретила, у меня было впечатление чего-то уже знакомого (déjа connu). И вот как ты объяснишь это, если не тем, что мы уже виделись в предыдущей жизни (nous nous sommes déjа vus dans une vie antérieure).

Лоик: Перестань, Фелиси, ты меня убиваешь.

Фелиси: Но это не глупости!

Лоик: Нет, это безотчетное знание. Но это уже не Паскаль.

Фелиси: Виктор Гюго?

Лоик: Нет, Платон.

Фелиси: Его нам еще не хватало. И что, он тоже верил в переселение душ?

Лоик: И да, и нет. Вообще это уже другая история. Но что поразительно, он рассуждает точно как ты, доказывая бессмертие души. И это то, что называют аргументом знания-припоминания.

Фелиси: И что же, ты не согласен с этим?

Лоик: У меня ведь не та вера, что была у греков. Да и у Платона, пожалуй, ее тоже не было».

На следующий день Фелиси идет с дочкой в зоопарк, смотрит там с ней сначала на свое отражение в искажающем зеркале, потом видит львов, потом они попадают на представление уличного кукольного театра. Мы видим гиньоля (петрушку) с пышной копной волос, держащего в руке на палочке маску. [138]А затем происходит встреча Фелиси с Шарлем – в автобусе, совершенно, конечно, случайная.

Был у Фелиси выбор или нет? Она могла выбирать между Лоиком и Максансом. А могла не выбирать и надеяться на встречу с Шарлем. Иными словами, если Фелиси и могла выбирать, то лишь между выбором и невыбором.

Когда Фелиси рассталась с Максансом и вернулась из Нёвера, у нее произошел с матерью следующий разговор:

« Мать: Зачем мне его, впрочем, защищать? Я всегда думала, что это плохой выбор.

Фелиси: Послушай, мама, нет хорошего или плохого выбора. Нужно, чтобы вопрос о выборе вообще не вставал».

В романе Достоевского «Преступление и наказание» Раскольников думает, что он имеет выбор. В результате он «преступает».

Я как-то присутствовал на одном уроке английского языка. Группа состояла из людей с высшим образованием в возрасте примерно от 25 до 45 лет. И вот преподаватель, чтобы поупражнять прошедшее время, дал забавное задание: кратко пересказать содержание романа Достоевского «Преступление и наказание». Все вроде бы читали, поскольку роман входит в школьную программу. Стали совместно вспоминать, и при этом возник традиционный вопрос: зачем, собственно, Раскольников грохнул старуху-процентщицу? Думали-думали, а затем пришли к консенсусу: он ее убил, чтобы раздать деньги бедным.

Может быть, не стоит в школе проходить «Преступление и наказание», лучше почитать с подростками легенды о Робин Гуде?

Если же говорить серьезно, весь фокус в том, что вопрос «зачем?» ложен. В начале романа Раскольников думает, что живет в некоем свободном пространстве, в своего рода неплотном мире, где он может делать то, что ему кажется рациональным или даже просто хочется. Ему кажется, что он живет в мире, в котором возможен выбор. И для того, чтобы доказать себе, что он не как все, что он сверхчеловек («необыкновенный человек»), Наполеон, что он «право имеет», он и убивает старуху. Запланировал и осуществил.

Но по ходу романа становится все яснее и яснее, что, несмотря на запланированность мероприятия, оно осуществилось чудом. Оно стало возможным благодаря ряду чудесных совпадений, цепочке удачных (для убийцы) случайностей. Вот как разговаривают об этом Разумихин с Зосимовым:

«– Чем объясняю? Да чего тут объяснять: дело ясное! По крайней мере, дорога, по которой надо дело вести, ясна и доказана, и именно коробка доказала ее. Настоящий убийца обронил эти серьги. Убийца был наверху, когда Кох и Пестряков стучались, и сидел на запоре. Кох сдурил и пошел вниз; тут убийца выскочил и побежал тоже вниз, потому никакого другого у него не было выхода. На лестнице спрятался он от Коха, Пестрякова и дворника в пустую квартиру, именно в ту минуту, когда Дмитрий и Николай из нее выбежали, простоял за дверью, когда дворник и те проходили наверх, переждал, пока затихли шаги, и сошел себе вниз преспокойно, ровно в ту самую минуту, когда Дмитрий с Николаем на улицу выбежали, и все разошлись, и никого под воротами не осталось. Может, и видели его, да не заметили; мало ли народу проходит? А коробку он выронил из кармана, когда за дверью стоял, и не заметил, что выронил, потому не до того ему было. Коробка же ясно доказывает, что он именно там стоял. Вот и вся штука!

– Хитро! Нет, брат, это хитро. Это хитрее всего!

– Да почему же, почему же?

– Да потому что слишком уж все удачно сошлось… и сплелось… точно как на театре.

– Э-эх! – вскричал было Разумихин, но в эту минуту отворилась дверь, и вошло одно новое, не знакомое ни одному из присутствующих, лицо».

(«Точно как на театре» все происходит и в фильме Ромера, потому в нем и показан кусочек театрального представления.)

Были и другие удачные совпадения, например, когда Раскольников, так сказать, шел на дело – и входил во двор дома:

«На счастье его, в воротах опять прошло благополучно. Мало того, даже, как нарочно, в это самое мгновение только что перед ним въехал в ворота огромный воз сена, совершенно заслонявший его все время, как он проходил подворотню, и чуть только воз успел выехать из ворот во двор, он мигом проскользнул направо. Там, по ту сторону воза, слышно было, кричали и спорили несколько голосов, но его никто не заметил и навстречу никто не попался».

Раскольников полагает, что он находится в некоей объективной действительности, а на самом деле он находится в сказке. Он находится в художественном мире, в котором «слишком уж все удачно сошлось… и сплелось… точно как на театре».