Светлана Адоньева - Традиция, трансгрессия, компромисc. Миры русской деревенской женщины

В традиции первого и второго поколений женщин знания об уходе за младенцем передавались в процессе взаимодействия свекрови и молодой матери. От свекрови молодка узнавала о воздействии сглаза больше, чем ей было известно за всю ее предыдущую жизнь: и как избежать сглаза, и как избавиться от его последствий, если это уже произошло. Свекровь посредством указаний, запретов и советов обеспечивала новое знание необходимыми сценариями поведения. Она объясняла невестке, что болезнь ребенка была результатом нарушений в социальном порядке: рядом с ней стоял «неправильный» человек, и поэтому ребенок стал беспокойным. Свекровь наставляла: иной мир реагирует на наше поведение, поэтому нельзя носить белый платок после родов, нужно носить темный (иначе кто-нибудь сглазит); нельзя ругать своих детей, а то их заберет леший (иными словами, можно потерять ребенка); нельзя сушить пеленки на ветру (ребенок будет беспокойным) и т.д.

Отношения между свекровью и невесткой претерпевали изменения именно на стадии материнства. Если до беременности молодая жена слушалась своей свекрови, потому что она была обязана это делать, в период беременности и материнства у нее появлялись собственные основания слушать свекровь и других старших женщин. Ей был необходим их опыт интерпретации того, что происходило с ней и ее ребенком. Это обычная тактика подчинения: мы следуем правилам буквально, если не знаем, как они действуют, не понимаем принципов, на которых они основываются. Ситуация меняется, когда мы достигаем уровня тех, кто отвечает за соблюдение правил, кто артикулирует их и формулирует те презумпции, которые лежат в основе социального порядка.

Свекровь обеспечивала своего рода магический патронаж молодой матери, являлась посредником между «иным» и «этим» мирами, между потенциально опасным социальным миром (который может в себе таить и сверхъестественные угрозы) и защищенным миром семьи. Потребность невестки в знаниях свекрови усиливается существующей вертикальной иерархией между поколениями. Магические практики, связанные с материнством, – один из самых мощных инструментов, обеспечивающих женскую межпоколенческую иерархию в русской деревне: иерархию подчинения, с одной стороны, и передачи знания – с другой.

Когда наши собеседницы говорят о случаях сглаза или порчи, они толкуют наличное положение дел как результат случившегося ранее контакта с человеком, который, как они полагают, имел дурные мысли: «у тебя чего-то больше, чем у меня», «твои коровы дают больше молока», «в твоем огороде урожай лучше», «к тебе чаще приходят гости» (то есть «у тебя больше социальных связей»), «твой муж тебя сильнее любит» или «твой ребенок красивей». Подобные мысли в сочетании с физическим контактом (стоял рядом) могут вызвать болезнь. Все, кто побывал в доме или встретился на улице, находятся под подозрением. Следующая история, рассказанная женщиной 1940 года рождения, описывает, как сглаз передается через мысли, повествует о том, как рассказчица узнала про сглаз и избавилась от него с помощью старшей женщины (как это обычно бывает, сначала она утверждала, что ничего «такого» не знает):

– Сглазят, так чё будешь делать-то? Знай, чё будешь делать-то. Если ничего не знаешь, дак чего будешь делать.

– Так знали же, наверно, чего делать?

– Ничего я не знаю. У меня было этот, первая ребенок сглажен… Пришла тоже одна старушка, она – в зыбке ведь раньше качали робят, очеп да зыбки такие были, плетеные. Пришла старушка, подошла к зыбке – она заревела да заревела, ничего и сделать не можем. Думали, что заревится девка. Ну дак у меня бабушка была. Тетка моя. Так взяла да чё-то водичку через скобку да помыла водичкой да.

– Через что помыла?

– Водичку да через скобку. Вот это, двери-то открываешь дак. И она успокоилась. Вот у дочки тожо. Дочка у меня приезжала в отпуск. Тожо такая картина была. Пришла молодая, девочка еще и пришла, они вместе училися. Взяла на руки, тожо подержала моей дочки робеночка дак, мы думали: девка заревится. Пятеро ничего не могли сделать. Вот как сглажена была.

На вопрос о том, как они узнавали, кто сглазил, рассказчица ответила:

– …Если этот человек в избе был, да как не узнаешь-то.

– А если не был?

– А не был, дак этого и не было б. Да пока человек не приходил, этого и не было. Ну. Как не узнаешь-то? (д. Ухтома, Вашкинский район, Вологодская область, 12 июля 2000 г., ФА, Vash20a-4)

Рассказчица поведала нам историю о своем ребенке, чье беспокойное поведение старшая женщина (ее тетя, жившая с ней) объяснила сглазом, а потом та же история приключилась с ее дочерью, которая на тот момент была молодой матерью. События физического мира (беспокойное поведение ребенка) объясняются ментальными действиями: у кого-то были «плохие» мысли. Между ментальным и физическим действиями устанавливается прямая причинная связь. Старшая женщина объясняет происшедшее таким образом; младшая принимает это объяснение и берет эту логику на вооружение.

Магическое лечение, которое она упоминает, включает в себя симпатическую магию: ребенка обмывают водой, трижды пропущенной через дверную ручку. Вода, таким образом, трижды контактирует с точкой пространства, обладающей высокой степенью лиминальности: пространство между ручкой и дверью, пространство между жилой частью дома и сенями. Установление метафорических связей между внутренним миром человека и внешним миром называется «симпатической магией», в которой «подобное производит подобное» или «результат похож на свою причину» [Frazer 2009: 11 – 12]. В данном случае дверная ручка – метонимия порога, порог же представляет собой границу между «своим» и «чужим», которая связана со множеством запретов и предписаний. Так, девушке нельзя наступать на порог, она может только перешагнуть через него – иначе не выйдет замуж. Соседки-большухи, как мы часто замечали, заходя без приглашения, останавливаются на пороге и не проходят в жилое пространство чужой семьи, пока их особо не пригласят. В славянском фольклоре порог дома рассматривается как символический эквивалент порога между «этим» и «тем» миром и, соответственно, одновременно и как «сильное», и как опасное место [Kononenko 2007: 64].

Кроме того, в этом примере, как и во многих других, зафиксированных в Вологодской области, важна форма дверной ручки. В севернорусских диалектах действие дурного глаза называется прикосом . Когда кто-нибудь оприкосил ребенка (то есть бросил на него «косой взгляд»), нужно опрыскать водой все углы и дверные ручки в доме – очистить все «косое», изогнутое. В нашем примере проливание воды через изогнутую дверную ручку (скобу) считается решением проблемы, порожденной «косым» взглядом: подобное исцеляют подобным, кривое – кривым.