Сергей Сакадынский - Демагоги, пастухи и герои

Аналогичные структуры возникли и как продукт развития торгово-транспортных предприятий, таких, как Ганза – союз немецких городов, число которых доходило до двухсот и более. Ганза располагала портами, укреплёнными форпостами и собственными военно-морскими силами в Северной Европе. Крупнейшая ганзейская крепость располагалась в Висбю на острове Готланд. Также Ганза сумела основать дополнительные конторы в Брюгге (во Фландрии, ныне на территории Бельгии), в Бергене (Норвегия) и в Лондоне (Англия).

Эти фактории стали значительными анклавами. Лондонская контора, основанная в 1320 году, стала через некоторое время окружённой стенами общиной с собственными складами, домом весов, церковью, офисами и жилыми домами, отражая важность и масштаб производимой деятельности.

Ганзейские сообщества усиленно работали над тем, чтобы получать специальные льготы для своих членов. К примеру, они ухитрились убедить короля Англии Генриха II даровать им в 1157 году особые торговые привилегии и рыночные права, которые освободили их от всех лондонских пошлин и позволили торговать на ярмарках по всей Англии.[26]

Феодальные правители видели очевидную угрозу своей власти в этих стремительно растущих новообразованиях. Французский король Филипп IV Красивый физически уничтожил тамплиеров, обвинив их в ереси, и добился от папы юридической ликвидации ордена. Датская королева Маргарита, понимая опасность растущей мощи Ганзы, организовала против неё настоящую войну, не увенчавшуюся однако, в конечном счете, успехом.

Трансформация экономики, связанная с ростом торговли и промышленного производства, по сути, привела к тому, что удельные князья поменяли форму, но не изменилась суть общественных отношений. Так называемый «капитализм» лишь подчеркнул те конфликты и противоречия, которые успешно подавлялись до этого военной силой.

Если основным принципом первобытной экономики было перераспределение материальных благ поровну между всеми членами общины, то в экономике иерархического общества происходит перманентное перераспределение избыточного продукта в пользу немногочисленной касты избранных. Современная демократия пытается эти противоречия сгладить, прикрыв проблемные места мишурой народовластия и социальной справедливости. Тем не менее, в этом демократическом мире происходят те же самые процессы, которые имели место быть сотни лет назад: бедные становятся всё беднее, а богатые всё богаче, и пропасть, их разделяющая, всё время растёт.

Утопии коммунизма.Основополагающая идея общества социальной справедливости – от каждого по возможностям, каждому по потребностям, – сама по себе привлекает своей правильностью и кажущейся простотой. Одна беда – идея так и осталась только идеей, не более, несмотря на разнообразные, но малоуспешные попытки воплотить её в жизнь.

Фактически социализм, а тем более, коммунизм – в теории есть попытка возродить ту систему первоначального перераспределения материальных благ, от которой безмерно далеки и феодальные, и капиталистические государства, да и государства посткапиталистической демократии. Концептуально такая система не отрицает государственного управления как такового, но фактически места для государства в классическом виде в ней нет. Собственно, сама по себе система управления в СССР представляла собой совокупность соподчинённых управленческих структур, курирующих разные отрасли экономики – так называемых ведомств, а функции государственного аппарата сводились к тому, чтобы эффективно распределить между этими ведомствами (а через них между гражданами) материальные блага. Фактически государство решало, у кого сколько забрать и кому сколько отдать, поддерживая, таким образом, экономический баланс. Как следствие это привело к тому, что государства, образовавшиеся после распада СССР, принципиально не могли быть эффективными в условиях, когда появились независимые от них социально-экономические субъекты. Эти государства были не просто «неправильные», (то есть такие, которые могут быть улучшены и исправлены), а принципиально неспособные действовать классическим образом. Это обстоятельство не понимали «реформаторы» внутри страны, поскольку они никогда не видели эффективного классического государства и не знали, как оно устроено. Точно так же, это обстоятельство не понимали западные доброхоты, поскольку «снаружи» все государства выглядят одинаково. На исправление ситуации ушли годы, и даже сегодня нельзя сказать, что процесс этот завершился.

Таким образом, «советский эксперимент» не просто не удался – в СССР не только не получилось построить «коммунизм в отдельно взятой стране», более того, последствия его строительства привели к политическому и социально-экономическому краху.

Попробуем разобраться, почему это произошло.

Современная демократия вообще есть ни что иное, как попытка возрождения народного самоуправления – по сути, попытка вернуть общине те священные права, которые были у неё отняты насильственными методами. Великая Хартия Вольностей, проторившая путь английскому парламентаризму, была буквально вырвана у Иоанна I Безземельного рыцарями и горожанами во главе с Симоном де Монфором; это была попытка обязать короля при принятии решений советоваться с народом, по крайней мере, с лучшей его частью. Последующее изобретение демократии – конституция, – вообще ограничила права монархов, сведя их роль к сугубо представительским и церемониальным функциям.

Следует заметить, что конституция в классическом феодальном обществе не только бесполезна, но и вредна, поскольку она расставляет совсем иные приоритеты общественных отношений. Конституция ставит во главу угла отдельного гражданина и его права, восстанавливая, таким образом, тот порядок отношений, который существовал в период первобытной демократии наподобие исландской. При этом все граждане условно становятся равными между собой и перед государством, а сложная иерархия с её феодальными атрибутами теряет всякий смысл. В то же время конституция пытается наладить прямую коммуникацию между человеком и государством, тогда как сложившаяся система управления устанавливает приоритеты для социально-экономических и политических структур.

В целом, можно сказать, что современная демократия стремится к тому идеалу общественной организации, который существовал на заре человечества: равенство всех граждан, как политическое, так и имущественное, гарантируется и обеспечивается священной властью народа, а люди выдающиеся являются не более чем первыми среди равных и выполняют свои социальные функции в тех рамках, в которых этого требует общество. Однако идеал этот остаётся недосягаемой мечтой о земном рае, «золотом веке», сказкой, которой дурачат доверчивых простофиль.