Сергей Петров - Крестовский, Елагин, Петровский. Острова Невской дельты

Практической деятельностью Аполлон не ограничивался. С 1828 г. в Академии художеств он вёл курс строительного искусства. В одном из писем он сообщает Сильвестру в Италию: «С будущего нового года учреждается класс для преподавания архитекторам в Академии строительного искусства, и преподавать оное будет твой покорнейший слуга, – и так я попадаю в свою сферу, достигаю того, чего желал всегда».

И всё же главное место в творческом наследии Аполлона Щедрина занимает реконструкция здания Двенадцати коллегий для Санкт-Петербургского университета, осуществлённая по его проекту в середине 1830-х гг. Ему же принадлежала идея знаменитого университетского коридора длиной почти 400 м, которая известна теперь не только студентам и преподавателям университета, но и всему миру по фильмам, в частности по картине «Осенний марафон».

Благодаря проекту Щедрина появились остекление аркады главного фасада, сад с чугунной решёткой вдоль него; был сооружен и белоколонный актовый зал университета.

Однако вернёмся к письмам Аполлона Щедрина. После смерти отца они стали единственным источником информации для Сильвестра, живущего в Италии. В 1826 и 1827 гг. Аполлон пишет, что много работает, жалуясь на пронизывающие ветра: малоэтажная Петербургская сторона продувалась ими насквозь. У архитектора стали подозревать чахотку. Именно в это время А. Щедрин работал над постройкой дома № 5/2 на углу Ждановской набережной и Малого проспекта, то есть в месте, куда выходил в то время «петляющий» Тучков мост. Сохранившийся до наших дней дом являлся первым каменным жилым домом на набережной Ждановки. Как бы с некоторой завистью Аполлон пишет брату: «…ты, вероятно, всякой вечер бываешь свободен и можешь располагать своим временем, а у меня с 7-ми часов утра до 12-ти часов ночи беспрестанный занятия, кои требуют большой ответственности…». И повторяет свою любимую пословицу: «За Богом молитва, а за Царем служба не пропадают».

Летом Щедрины во главе с матушкой живут на семейной мызе на Бармалеевой улице, где не имелось тогда ни единого каменного дома, а сплошь дачи и сады. Впрочем, и вся Петербургская сторона была в те времена дачным местом: коров пасли в конце нынешней улицы Ленина и на Петровском острове; каждое утро трубил пастух, и набиралось порядочное количество скота, принадлежавшего жителям Большого проспекта и прилегающих улиц. В садах произрастали сирень, малина и смородина, а при некоторых особняках разбивались целые парки.

«Ёлка твоя что-то чахнет, а дубки славно растут», – пишет Аполлон, сообщая брату о судьбе деревьев, которые тот незадолго до отъезда посадил на мызе, а в письме о жарком лете 1826 г. Аполлон передает подробности: «Лето у нас такое как никогда не запомнят, жары ужасныя, всё погорело, беспрестанно молятся о дожде, червь всё поел..»Ив следующем письме: «На дачах в окрестностях Петербурга чуть не задохнулись от дыма, но теперь начались дожди и пожар потушен».

Но всё же главное в письмах – о картинах Сильвестра. Ими интересовались и желали купить многие; например, архитектор Огюст Монферран, да и сам император благоволил художнику, что заставило написать Аполлона брату: «Тебе нельзя приехать иначе, как окончивши картину для Государя императора… только если здоровье твоё позволит, в противном случае Его величество дозволит тебе на писать для него картину и здесь…»

Однако у Сильвестра не было недостатка в заказах в Италии, поэтому в Россию из его итальянских работ мало что попадает. Понимая ценность ранних петербургских работ брата, Аполлон начинает выкупать их. Так, в 1828 г. он выкупил картину «Вид Петровского острова» и утраченную к настоящему дню картину «Пароход». Возможно, Аполлон понимал, что брату недолго жить.

Смерть настигла Сильвестра Щедрина в 39 лет. Он так и не успел вернуться на родину, хотя и брат, и врачи рекомендовали ему север как возможный путь избавления от тяжелой болезни печени. Творчество С. Щедрина в значительной мере повлияло на более поздних пейзажистов – И.К. Айвазовского и А.И. Куинджи, а Италия вообще считает его своим. Ранние его работы с видами Петровского острова – весьма нечастый для живописи случай – ценятся ничуть не ниже его поздних итальянских работ.

Аполлон тоже прожил не очень долгую жизнь. Искусствоведы явно недооценивали его по причинам, о которых говорилось ранее, и поэтому письма в Италию опубликовали лишь в 1999 г. Однако для исследователей истории Петербургской стороны они столь же интересны, как и картины с видами Петровского острова его брата Сильвестра.

Если бы не речка Ждановка, никогда не быть Петровскому острову островом. Неширокая и недлинная (около 2,2 км), она отрезала кусок суши от Петроградской стороны, и зажил остров своей обособленной жизнью, а вместе с ним все важные события делила и река. Например, когда в 1830-х гг. обустраивали Большой Петровский парк, углубили и Ждановку, а поднятый с её дна грунт использовали для возвышения Петровского острова; в 1960-е гг., во время очередного благоустройства островной территории, одели в гранит и Ждановку, а русло её спрямили, после чего речка стала напоминать рукотворный канал.

Любимым местом петербуржцев-ленинградцев на Ждановке являлась лодочная станция у Тучкова моста, существовавшая вплоть до 1960-х гг., а любимым маршрутом – путешествие на лодке вокруг Петровского острова. Однажды таким маршрутом проплыл писатель Алексей Толстой, в результате чего появился рассказ «Как ни в чем не бывало». Наконец, любимой (и, надо сказать, единственной) баней для жителей окрестных мест почти весь XIX в. являлись торговые бани Ивана Степанова (впоследствии – Ефима Овчинникова), располагавшиеся прямо на берегу Ждановки, в конце набережной.

Откуда пошло предание, что Ждановка – «любимая» речка самоубийц, сейчас уже трудно установить. Но некоторые случаи, подтверждающие данное мнение о ней, привести можно, хотя, конечно, до Обводного канала, в котором топились, по утверждениям историков, ежегодно до сотни несчастных, Ждановке далеко. Очень шумная история произошла в 1872 г. Банщик Емельянов, работавший в банях купца Соловьева (Малый пр., 4), пытался инсценировать самоубийство своей жены Лукерьи, утопив её в Ждановке неподалёку от бань, но преступление раскрыли. Блестящая обвинительная речь прокурора окружного суда А. Кони, произнесённая на судебном заседании в 1872 г. вошла в учебники юриспруденции и считается эталоном ораторского искусства.

Говорили, что часто топились рабочие с фабрик Петровского острова. Воды этой тихой речки располагали к трагическим решениям. Тихо, темно, не так страшно, как на Неве, где водные просторы гнетут; плюс к этому возможность постоять вечером в одиночестве, никем не замеченным. В 1921 г. на Ждановке, неподалеку от Тучкова моста, покончила с собой жена известного поэта Фёдора Сологуба. Сам поэт вскоре поселился напротив предполагаемого места самоубийства жены – в доме № 3 по Ждановской набережной.