Виктор Поротников - Дарий

Гаумата послал отряд воинов схватить Аспатина, сына Прексаспа. Но его люди вернулись ни с чем: Аспатин успел скрыться.

Когда Атосса узнала о произошедшем, ей стало так страшно, словно палач уже набросил ей на шею волосяную удавку. Она стала обдумывать, как выходить из создавшегося положения. Даже признавая крах своих честолюбивых замыслов, эта властная женщина не собиралась покоряться судьбе, уповая на трезвый расчет и счастливый случай.

Евнухи Артасир и Багапат, вернувшись с базара, принесли царице скатки дорогих тканей.

Атосса проснувшись с головной болью, небрежно одетая и непричесанная, разглядывала разложенные перед ней образцы материи. Здесь были расшитая золотом парча, тончайший египетский виссон, гладкий глянцевитый шелк, мягкий кашемир…

Рядом с Атоссой находилась одна из ее рабынь, которая собиралась делать прическу своей госпоже, но когда пожаловали евнухи, внимание рабыни мигом переключилось на яркие отрезы тканей. Девушка была любимицей царицы и потому смело давала ей советы, какая из расцветок больше годится на платье, какая на плащ или шальвары.

Атосса хранила мрачное молчание, небрежно перебирая куски тканей.

Вдруг царица вскинула глаза на евнухов и чуть хрипловатым спросонья голосом спросила:

– Что за разговоры ходят в городе?

Евнухи потупили очи.

– Так… – Артасир пожал плечами. – Чернь болтает всякую чушь.

– Какую именно чушь? – Атосса повысила голос.

– В народе ходит слух, будто бы Бардия мертв, – прошептал Артасир, на шаг приблизившись к царице. – Будто бы на троне сидит не Бардия, а его двойник.

– Кто же этот двойник? – опять спросила Атосса.

– Смердис, брат Гауматы, – ответил Артасир. – Так говорят, госпожа.

– Но ведь Смердис был обезглавлен, – сказала Атосса, – обезглавлен тобой и Атутой. Как все это понимать, Артасир?

Евнух снова пожал плечами с выражением полного недоумения на лице.

Атосса уселась на стул, ожидая объяснений. Повинуясь ее молчаливому жесту, рабыня бесшумно вышла из комнаты.

– Что же вы молчите, мои верные помощники? – с внутренней скорбью промолвила Атосса. – Ваша госпожа угодила в силки, неужели вы не понимаете этого?

Более рассудительный Багапат пояснил:

– По моему разумению, моя госпожа, Артасир и Атута обезглавили Бардию, а не Смердиса. Ведь они были так похожи.

Артасир издал протестующий возглас: поднять руку на царя для евнуха было чудовищным преступлением.

Но Багапат пропустил возглас Артасира мимо ушей и невозмутимо продолжил:

– Видимо, в ту злосчастную ночь в Сикайавати находился Бардия, а не Смердис. Как и почему он там оказался, я не знаю. Все это странно и непонятно. То, что твой супруг и брат, госпожа, в последнее время резко изменил свои привычки, заметили многие во дворце. Но никому и в голову не приходила мысль о столь чудовищной подмене. Только Прексасп докопался до сути, за это братья-маги и убили его.

– Значит, по-твоему, я соучастница преступления?! – воскликнула Атосса, изобразив на лице ужас. – Ведь это я подослала к Смердису убийц, а на деле лишила жизни любимого брата!

– В твоем поступке, госпожа, можно усмотреть скорее злой рок, нежели злой умысел, – сказал Багапат. – Ведь ты не желала смерти своему брату.

– Конечно, не желала! – с жаром воскликнула Атосса, не пряча глаз. – В отличие от Камбиза, я любила Бардию.

– Может, это случайность, что вместо Смердиса был убит Бардия? – Багапат печально вздохнул. – А может, это тщательно продуманное коварство.

– Коварство братьев-магов, ты хочешь сказать? – спросил Артасир, опасавшийся, что Багапат желает бросить тень на него.

– Ну, конечно, магов, – ворчливо отозвался Багапат. – Успокойся, Артасир. Тебя-то я не подозреваю.

«Главное, чтобы ты не заподозрил меня, мой прозорливый Багапат», – усмехнулась про себя Атосса.

Проведя бессонную ночь, царица придумала наконец, как ей добиться своей цели и заодно избавиться от братьев-магов.

После утренней трапезы Атосса отправилась к Фейдиме, зная, что та после завтрака любит погулять в укромных уголках парка, разбитого между гаремом и внутренней дворцовой стеной с позолоченными зубцами.

Огромные дубы и кедры, высоченные горные ели и стройные лиственницы, собранные на узком пространстве искусственной земляной террасы кропотливым человеческим трудом давали густую тень. Под сенью длинных ветвей даже в самые жаркие дни лета царила прохлада.

Оставив служанок на каменной скамье возле искусственного озерца, Атосса и Фейдима неторопливо прогуливались по широкой аллее, выложенной обломками мраморных плит, меж которыми густо росла сочная ярко-зеленая трава.

Тишину нарушал лишь щебет птиц да тихое журчание фонтана.

– Терзаемая своими и твоими подозрениями, милая Фейдима, я стала внимательнее относиться к своему мужу. И мне открылась страшная истина: это в самом деле не Бардия, – призналась Атосса.

– А кто? – испуганно спросила Фейдима. – Злой дух?

– Нет. Это Смердис, брат Гауматы.

– Смердис? – изумилась Фейдима. – Он же умер два месяца назад.

– Умер мой брат. Царя Бардию убили Смердис и Гаумата, чтобы захватить трон, ведь они потомки мидийских царей.

– Неужели Смердис так сильно похож на Бардию? – выразила сомнение Фейдима.

– Ты ведь сама много раз видела Смердиса, но поняла, что это не Бардия, лишь оказавшись в постели с ним.

Фейдима была потрясена и не скрывала этого.

– Милая Атосса, как же ты распознала, что Смердис – не твой брат?

– Случайно, – Атосса усмехнулась краем рта. – Целуясь однажды с мужем, я вдруг обнаружила, что у него нет одного уха.

– Теперь понятно, почему он отрастил такие длинные волосы, – пробормотала Фейдима. – Меня это тоже удивило.

– Есть и другие признаки, подтверждающие мою правоту, – продолжала Атосса. – У моего мужа отсутствует ожог на правом бедре, о котором могли знать только самые близкие к Бардии люди. И еще Смердис мочится в постель, когда выпьет слишком много вина. С моим братом Бардией такого не случалось никогда.

– Бардия и не был падок на вино, – заметила Фейдима, кивая головой, покрытой тонким покрывалом.

Беседа подруг продолжалась около часа, затем они расстались с заговорщическим видом.

За обедом Атосса как бы между прочим обмолвилась, что Фейдима огорчена – царь совсем забыл о ней.

– Ты же сама была против, чтобы я ходил к Фейдиме, – проворчал Смердис, споласкивая руки в тазике после жирной баранины.

Евнух, державший тазик, щурился и отворачивался, когда брызги попадали ему на лицо.

– Ну, иногда-то можно порадовать Фейдиму постельными ласками, кои ей так по душе. – Атосса кокетливо улыбнулась Смердису.