Василий Молодяков - Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера

За два года до книги Массиса, 22 марта 1925 г. Вячеслав Иванов писал из Рима Федору Степуну: «Что же до России <���…> думаю, и от нее должно отречься, если она окончательно самоопределится (это шире и дальше, чем большевизм и его политика) как авангард Азии, идущей разрушить Запад, – причем Германия, nota bene, может оказаться ее ревностной союзницей» [265] «Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции / под ред. О. Коростелева и М. Шрубы. Т. 3. М., 2012. С. 950–951. . Признав семь лет спустя в письме к Курциусу, что евразийство «в полнейшем согласии с основной тенденцией большевиков стремится породнить Россию с монголами и китайцами, чтобы раз и навсегда вырвать ее из христианского мира», Иванов подчеркнул: «Понимание России как части азиатского мира – ложно до основания» [266] «Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции. Т. 3. С. 957. .

«Зачисление немцев и русских в число представителей восточного мировоззрения было бы частной нелепостью, если бы оно не свидетельствовало о полном невежестве <���Массиса> относительно того, что является подлинным Востоком». Эти слова принадлежат философу-традиционалисту Рене Генону, посвятившему критике «Защиты Запада» восьмую главу трактата «Кризис современного мира» [267] Генон Р. Кризис современного мира. М., 1991. С. 95–103; далее цит. без сносок. . Ибо третьим врагом «Запада» Массис назвал «азиатский пантеизм», прежде всего индуизм и буддизм, который пытались представить в качестве «истинно духовной» альтернативы «бездуховной» Европе.

Были ли они знакомы лично? Неизвестно, но знали и читали друг друга, принадлежа к одному лагерю – правому. Книгу Генона против теософов выпустило «Nouvelle librairie nationale», дочернее издательство «Action française», которое возглавлял Валуа. Рекомендовал ее к изданию Маритен, друг Массиса и его коллега по журналу «Revue universelle» (еще одна «дочка» «Action française»), в котором Генон хотел сотрудничать. Вряд ли Маритен не обратил внимание друга на нового автора, которого высоко ценил. Вряд ли Массис прошел мимо похвал Доде первым книгам Генона (THM, 271). Так что понятна обида, заключающаяся в его словах: «Нам известно, что А. Массис знаком с нашими работами, но он всячески избегает на них ссылаться, так как они опровергли бы его тезисы. Такая его позиция страдает, мягко говоря, недостатком мужества». В последнем не уверен – Массис был бесстрашным полемистом и не боялся критиковать даже тех, кого считал учителями.

В азиатских учениях Массис видел Хаос – отрицание Бога, принижение человеческой личности, апофеоз недеяния, возвышение пустоты, понимание земного мира как страдания, антиинтеллектуализм («самоубийство мысли») и пессимизм – отмечая схожие черты у немилых его сердцу Гегеля и Шеллинга, Канта и Спинозы, Конта и Шопенгауэра. Этому западная цивилизация должна противопоставить «веру в действие и в усилие, активное отношение к действительности, постоянную мобилизацию против всего, что угрожает великому благу существования, желание жить в полную силу» (MDO, 214–215). Именно эта часть книги вызвала отповедь Генона, критиковавшего и европейских ориенталистов вроде Сильвена Леви и Рене Груссе, на которых ссылался Массис:

«Автор <���…> приписывает истинному Востоку концепции, мало отличающиеся от псевдовосточных пародий. В этом вопросе он ссылается на мнение более или менее официальных “ориенталистов”, у которых восточные доктрины обычно предстают в виде какой-то карикатуры. Что бы, интересно, сказал сам Массис, если кто-нибудь воспользовался бы подобным же методом при разборе христианства и попытался бы судить о нем на основании трудов университетских представителей “гиперкритицизма”? Но именно это проделывает он в отношении доктрин Индии и Китая, вдобавок с тем отягчающим обстоятельством, что западные исследователи, на которых он ссылается, вообще не обладают никаким прямым знанием этих доктрин, в то время как их коллеги, занимающиеся христианством, по меньшей мере знакомы с ним непосредственно, хотя их враждебность по отношению к религии закрывает для них возможность хоть сколько бы то ни было адекватного ее понимания».

Массис и Генон были едины в неприятии «псевдовосточных фантазий, иными словами, чисто западных теорий, распространившихся в последнее время под обманчивыми восточными названиями, а на самом деле являющихся типичными образцами современного хаотического мышления». Речь шла о проповеди «идеалов Востока» у японца Какудзо Окакура – автора одноименной книги, написанной по-английски, – у Тагора, Ганди и Роллана, которого националисты осуждали за пораженчество в годы войны. Массис считал их деятельность особенно опасной в условиях роста антиевропейских настроений в Азии (роль победы Японии над Россией он понимал правильно) и попыток большевиков использовать их для своей экспансии. При всех разговорах о «духовном», отметил он, азиаты усиленно изучают именно материальные достижения европейской цивилизации (в чем им помогают немцы и русские) и ее идеи, вроде всеобщего равенства и демократии, – с целью обернуть их против учителей. «Эти народы рассчитывают снова объединиться против белого человека , которого объявили своим несчастьем» (MDO, 211).

Отметив, что «любовь к пропаганде является чисто западным явлением», Генон критиковал Тагора и других самозваных «пророков Востока» за другое: «Они в принципе не способны распространять на Западе восточные идеи, хотя бы уже потому, что они их не знают. Кроме того, их истинная цель состоит как раз в прямо противоположном, так как они стремятся уничтожить эти идеи на самом Востоке и доказать Западу, что модернизированный Восток соответствует тем теориям, которые им были вбиты в голову в Европе и Америке. <���…> Из подлинных представителей Востока Массис вообще никого не упомянул, и сделать ему это было бы, впрочем, отнюдь не просто по той причине, что он никого из них не знает». Генон тоже никого не упомянул, но сделал оговорку: «Насколько нам известно, кроме нас на Западе не существует ни одного автора, аутентично излагающего идеи Востока».

Массис считал себя ревнителем и хранителем западной традиции и с этой точки зрения ответил на вопрос «что делать?». Европе нечему учиться у Востока, но надо «полностью возродить принципы греко-латинской цивилизации и католицизма» (MDO, 250). Он восхвалял Средние века как период единства Запада, когда, по словам Морраса, «прежде чем быть французом, итальянцем, англичанином или немцем, человек был гражданином единой цивилизации, со своим языком, духом, обычаями, верой, наукой, искусством, не стесненными государственными границами» (DAE, 323). В настоящем Массис видел лишь один путь к спасению: «Католическая церковь представляется единственной силой, способной восстановить подлинную цивилизацию» (MDO, 262). «Массис, как и Ш. Моррас, воображает, – парировал Бердяев, – что можно победить истощение, разложение и декаданс возвратом к классическим латинским идеалам, к Франции XVII века. На этой почве возможно лишь бессильное реакционное движение. <���…> Культ задерживающих и замораживающих классических форм есть дурная романтика небольшой группы, не желающей сознательно вступить в новую мировую эпоху».