Владимир Шигин - Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг.

В Петрограде практически каждый день устраивали облавы на матросов. Тех, кто успел переодеться, вычисляли по наколкам якорей на запястьях, которые делали тогда практически все матросы. Отловленных в облавах матросов сотнями сгоняли на вокзал и отправляли подальше от балтийских берегов. Вскоре ушел первый эшелон на Ростов в распоряжение командующего Кавказским фронтом. На нем было отправлено 1195 матросов. Второй эшелон с 520 матросами Минной дивизии ушел туда же 8 марта. Через три дня в Мариуполь в распоряжение командующего войсками Украины ушел третий эшелон.

Несмотря на это, М. Н. Тухачевский требовал отправки еще четырех эшелонов с потенциальными мятежниками. 11 и 12 марта на Кавказский фронт были отправлены еще два матросских эшелона. Но матросы есть матросы! Во время прохождения эшелонами Воронежа матросы вырвались на свободу, сумев занять на некоторое время вокзал и часть города. В Воронеже вспыхнул фактический бой, в котором почти безоружные матросы потерпели поражение. Часть их них была тут же расстреляна, а остальные загнаны в теплушки и отправлены по назначению. В газетах тех дней для обывателей сообщили, что пьяные матросы бесчинствовали и пьянствовали в Воронеже и не более того.

16 марта еще два эшелона под усиленной охраной латышей были направлены в Баку, а оттуда один проследовал в Ленкорань, а второй – в Петровск. Наконец, 16 марта два дополнительных эшелона, набитых под завязку матросами, были отправлены в Севастополь.

К 20 апреля 1921 года в Ленкорани находилось 1,5 тысячи ссыльных балтийцев, в Туапсе около тысячи, в Крыму около трех тысяч. Все они содержались в казармах, под охраной, практически на положении арестантов.

20 апреля 1921 года по инициативе В. И. Ленина на заседании Политбюро ЦК РКП(б) было принято решение о создании дисциплинарной колонии на 10–20 тысяч матросов «на далеком севере в районе Ухты в большой отдаленности от населенных местностей». Фактически дисциплинарная колония являла собой не что иное, как первый в России концентрационный лагерь. Организация «дисциплинарной колонии» была поручена Ф. Э. Дзержинскому.

27 апреля на очередном заседании Политбюро ЦК РКП(б) был рассмотрен вопрос «о расселении кронштадтских бандитских матросов в связи с учреждением дисциплинарной колонии на Ухте».

Чтобы быть объективными, отметим, что в ноябре 1921 года, когда напряженность в отношении матросов спала и стало очевидным, что матросская оппозиция окончательно разгромлена, дезорганизована и рассеяна, а потому уже не представляет для власти никакой опасности, рядовым участникам Кронштадтского мятежа была, в связи с очередной годовщиной Октябрьской революции, объявлена амнистия. Освобожденных из тюрем и дисциплинарной колонии выпустили на волю, запретив им, однако, появляться, как в Петрограде, так и в Кронштадте. Говорят, что во время обсуждения данного вопроса В. И. Ленин называл кронштадтских мятежников уже куда более снисходительно, чем раньше, – «несчастными кронштадтцами». А в официальных документах появился термин «кронбунтовщики». В те дни по России ходил грустный анекдот: «Октябрьскую революцию устроили пьяные кронштадтские матросы, а когда протрезвели – устроили Кронштадтский мятеж».

Из воспоминаний участника Кронштадтского мятежа матроса В. С. Бусыгина: «После разгрома Кронштадта проводилась «чистка», по которой не убитые и не заключенные в лагерь матросы изгонялись с острова… Кронштадтская гражданская тюрьма, пароход, Ораниенбаум, Петроград. Затем казармы в Питере, на Малой Охте, где скопилось уже изрядное количество арестованных… Через несколько дней нас посадили в товарные вагоны и повезли… Петрозаводск – Медвежья Гора – Княжья Губа – Жемчужная. Часть кронштадтцев была направлена на Мурманскую железную дорогу, на лесозаготовки… А другая часть была направлена в сторону Кавказа. Перед отправкой из Петрограда всем были выданы в четверть листа бланки с указанием срока отбывания – кому три года, а кому пять… В товарных составах кронштадтцев в количестве 1800 человек перебросили с Мурманской железной дороги через Петрозаводск, станцию Званка, Вологду, Архангельск в Холмогоры… По прибытии в Холмогоры нам устроили поголовный обыск. Отобрали все, что было ценного, книги, письма, все документы до последней бумажки. Тогда у меня и отобрали справку, что была выдана при отправлении с Малой Охты (в четверть листа с указанием сроков) … Во дворе все сжигалось на костре: считалось, что все эти бумаги никому больше не потребуются. Все были обезличенными, обреченными на смерть.

Большинство людей разместилось в лесах, окружающих Холмогоры, в скитах, на расстоянии 10–15 километров от лагеря. Группами кронштадтцы работали в тайге: рубили лес… строили бараки. Гоняли нас то на Мурманск, то в Архангельск. Сразу посадили на «режимное» питание, от которого началась дизентерия. Через несколько недель такой жизни люди стали слабеть. В отдаленные скиты продукты и прочее с базы заключенные носили на себе. Они шли по несколько человек в сопровождении охранника. В пути некоторые падали. Конвоиры не имели права оставить заключенного. Снимали с упавшего груз, а самого пристреливали… К истощению добавился сыпной тиф. Оставшиеся в живых после тифа становились глухими, теряли память, от поражения сердца отекали, не могли ходить. Из-за тифа умирали «пачками», в день по 15–20 человек, прямо на полу барака… В Холмогорах кронштадтцы не получали питания от Международного Красного Креста. Он не признавал матросов своими подопечными под предлогом: «Вы не политические!» Деникинцев и генералов снабжал продуктами. Белый хлеб, мясные консервы и прочее пожирали администрация и охрана.

Заключенным варили бурдамагу. Закладывали на всех одну «условную» банку консервов! Пшеничного хлеба никто из нас не видел, ели какую-то кукурузную замазку. В августе 1921 года в лагерь доставили 1800 кронштадтцев. В январе 1922 года их оставалось только 600…

Только спустя много лет я узнал, что кронштадтцев должны были освободить из Холмогорского лагеря 6 ноября 1921 года согласно распоряжению ВЦИК. А освобожденных не должны были гнать голодным этапом… 5–6 ноября 1921 года вышел указ, подписанный Лениным, председателем Совнаркома, об освобождении матросов, заключенных в Холмогорском лагере. Постановление ВЦИК вышло 6 ноября, а людей продержали до января – произвол продолжался. Если бы это распоряжение правительства исполнилось точно и в срок, то не погибло бы тут столько людей…»

Из воспоминаний участника Кронштадтского мятежа матроса И. А. Ермолаева: «Больше года сидели мы в тюрьме на Шпалерной в Петрограде, ожидая решения нашей участи. За все это время нам не предъявили никакого обвинения, не вызывали на допросы. В конце концов мы объявили голодовку. Нас разместили в подвале тюрьмы по одиночным камерам. Осматривая свое новое «жилье», я обнаружил на стенке камеры нацарапанную чем-то твердым надпись: «Здесь сидел в ожидании расстрела член ревкома мятежного Кронштадта матрос с «Севастополя» Перепелкин. 27/111—21»…