Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Несмотря на то что за последние полвека приверженность определенным партиям стала намного менее устойчивой и в Великобритании, и в большинстве демократических стран, избиратели по-прежнему голосуют за политическую партию. На выборах 1997 года главная оппозиционная партия имела сокрушительное преимущество. В подлинно демократической стране правящей партии очень трудно выиграть выборы четыре, тем более пять раз подряд. Несмотря ни на что, консерваторы выиграли их четыре раза, но умонастроения в духе «настала пора для перемен» были слишком сильны, чтобы позволить им сделать это снова. Кроме того, они утратили свою репутацию эффективных экономистов, которая традиционно считалась одной из их сильных сторон. Еще во время премьерства Маргарет Тэтчер в 1990 году Британия присоединилась к европейскому экономическому проекту механизма валютных курсов (МВК), предпринятому в рамках подготовки к переходу на общую денежную единицу. 16 сентября 1992 года стало впоследствии известным как «черная среда». В этот день спекулятивные атаки на фунт стерлингов достигли таких масштабов, что правительству пришлось с позором покинуть МВК. Таким образом, оно получило возможность девальвировать национальную валюту, предварительно подняв процентные ставки до уровня, разрушительного для экономики страны. Джон Мейджор, бывший тогда премьером, позже вполне справедливо заметил: «В тот день пятая подряд победа консерваторов на выборах, и без того выглядевшая маловероятной, кроме случая полного самоустранения оппозиции, окончательно скрылась за горизонтом, если не просто стала невозможной» [256].

Если бы не его скоропостижная кончина в 1994-м, следующим премьер-министром Великобритании должен был бы стать Джон Смит. Он уже работал в составе кабинета лейбористов Джеймса Каллагэна и считался значительным политиком, которого ценили, в том числе за остроумие и здравый смысл. Его «самоустранение», если использовать терминологию Мейджора, выглядело маловероятным [257]. Тем не менее Питер Мандельсон (политик из окружения предшественника Смита Нила Киннока, а затем еще более близкий соратник Тони Блэра, которого Смит держал на почтительном расстоянии от себя) был одним из тех в окружении Блэра, кто полагал, что победа лейбористов под руководством Смита не столь вероятна. Он ссылается на то, что, по данным опросов, коэффициент удовлетворенности Смитом упал «до плюс 4», наряду с этим отмечая, что аналогичный показатель Мейджора составлял « минус тридцать процентов» [258]. То есть, другими словами, разрыв между лидерами составлял 34 пункта. А с учетом нарастания разрыва между Блэром и Смитом ни одно серьезное исследование влияния руководства партий на результаты выборов 1997 года не указывает на то, что в отсутствие Блэра лейбористы не одержали бы сокрушительную победу.

Полная победа с абсолютным большинством лейбористов в 178 мест стала во многом возможной в силу избирательной системы, позволяющей перевести скромное преимущество в голосах избирателей в непропорционально большое преимущество в парламентских креслах. Доля голосов, полученных лейбористами в 1997 году, была ниже, чем на всех выборах в период между 1945 и 1966 годами, включая проигранные ими. Однако результат консерваторов оказался катастрофическим. Доля полученных ими голосов стала самой низкой за 100 лет, а по количеству мест в парламенте они показали худший результат с 1906 года [259]. Они стали настолько непопулярны, что любой лидер лейбористов, не пожелавший «самоустраниться», привел бы их к абсолютному большинству в Палате общин с перевесом намного более чем в сто мест. По подсчетам Бартла и Кру, если бы отношение избирателей к Мейджору и Блэру «было в равной степени благоприятным, преимущество лейбористов сократилось бы с 11,9 до 11 %, изменив результат всего на четыре парламентских места» [260].

Своей второй подряд победой на выборах 2001 года лейбористы были в первую очередь обязаны сложившемуся представлению об их компетентном управлении экономикой. Как указывается в одном крупном исследовании, «это стало важнейшим определяющим фактором на голосовании» [261]. Именно утрата уверенности в экономической компетентности консерваторов стала одной из главных причин их поражения на выборах 1997 года, при том, что сомнения по этой части в отношении лейбористов невыгодно отражались на их результатах в прошлом. За экономику в правительстве Блэра отвечал министр финансов Гордон Браун. Министр финансов — важная фигура практически во всех правительствах всех стран мира, но, по общему мнению, влияние Брауна на экономическую политику было слишком велико. Несомненно, что в 2001-м Блэр, как и в 1997 году, был одним из козырей лейбористов в предвыборной борьбе, но не менее понятно и то, что в их победе его роль была далеко не решающей.

К 2005 году нарастающее недовольство войной в Ираке, начатой за два года до этого, означало, что Блэр имел еще более отдаленное отношение к причинам победы лейбористов на выборах. Электорату была прекрасно известна ведущая роль, которую Блэр играл в поддержке намерения администрации Джорджа Буша-младшего предпринять военные действия против Саддама Хусейна и отправке на эту произвольно затеянную войну британских войск. Однако, поскольку главная оппозиционная партия консерваторов также живо выступила в поддержку оккупации Ирака, народным недовольством по поводу ближневосточной политики лейбористов в полной мере смогли воспользоваться либеральные демократы. Доля полученных ими голосов выросла почти на четыре пункта до 22 %, а количество мест в парламенте увеличилось с пятидесяти двух до шестидесяти двух [262]. Это было для лейбористов далеко не так опасно, как увеличение количества консерваторов. Большого энтузиазма у общества не вызывала ни одна из партий. Для победы Лейбористской партии потребовалось получить всего чуть более девяти с половиной миллионов голосов — на два миллиона меньше полученных ими в 1992 году, когда при более высокой явке и под руководством Нила Киннока они проиграли консерваторам [263]. Все это вместе взятое свидетельствует о том, что электоральная ценность личности Блэра была ниже, чем принято считать. И вопреки его собственной убежденности, она не была ключевым фактором победы или поражения на трех выборах, выигранных лейбористской партией под его руководством.

На протяжении двадцатого столетия большинство центральных правительств демократических стран приобретали значительную власть. Однако преобладающее влияние центра исполнительной власти — не то же самое, что доминирование главы исполнительной власти, хотя и существуют некоторые свидетельства в пользу соображения о нарастании количества полномочий лидеров демократий. Наиболее однозначно это проявляется в роли, которую играют главы правительств в международной политике. Как отмечалось в главе 1, они выдвинулись на передний край внешней политики благодаря возросшей скорости коммуникаций. Это позволило как упростить взаимодействие между премьерами и президентами, так и увеличить ожидания по поводу того, что это произойдет. Мудрые руководители государств уделяют своим Министерствам иностранных дел огромное внимание и тесно сотрудничают с возглавляющими их высокопоставленными политиками, поскольку даже те из них, кто прежде был больше вовлечен во внутриполитическую проблематику, не могут уклоняться от выхода на международную арену. Подавляющему большинству это очень быстро приходится по душе. Как Гарольду Макмиллану, британскому премьеру, чье пребывание в должности совпало с президентствами Дуайта Д. Эйзенхауэра (в его последние годы) и Джона Ф. Кеннеди в Соединенных Штатах, генералу Шарлю де Голлю во Франции, Никите Хрущеву в Советском Союзе и канцлеру Западной Германии Конраду Аденауэру, который, по ироничному замечанию, был «политиком» дома, но с выездом за рубеж немедленно превращался в «государственного деятеля» [264]. (Не менее иронично, но по другому поводу выразился Гарри Трумэн, сказав, что государственный деятель — это мертвый политик [265].)