Дмитрий Жуков - Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

Так, «на безрыбье», эмиграция, пусть и политически проблематичная, оказалась готова на время заполнить зияющие пустоты. Плюс определенная лазейка возникла из-за тоталитарной поликратии и борьбы институций в государстве Гитлера, где на запрет одного министерства приходилось ограниченное разрешение какого-нибудь другого чиновника из конкурирующего ведомства. Так несколько тысяч [839] Считается, что численность эмигрантов на германо-советском фронте составляла около 5000 человек. По состоянию на май 1943 г., УДРЭ в Берлине направило 1200 переводчиков в вермахт. Еще около 1500 человек из Франции присоединились к усилиям немцев. Schlögel K. Berlin: «Stepmother» Among Russian Cities // Russian-German Special Relations in the Twentieth Century: A Closed Chapter? / ed. By K. Schlögel . Berg, Oxford, NewYork, 2006. P. 62. эмигрантов смогли обойти возведенные преграды и проникнуть на германо-советский фронт. Оскал германской политики многие из них разглядели только по прибытии на оккупированные территории [840] О жизни оккупантов и повседневности насилия см.: Lehnstaedt S. Okkupation im Osten: Besatzeralltag in Warschau und Minsk 1939–1944. München, 2010; Ленштедт Ш. Минский опыт: немецкие оккупанты и повседневная жизнь в столице Белоруссии // Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуры. № 4(108), 2016. С. 185–205. . Именно переводчики вермахта из числа эмигрантов, свидетели несомого солдатами Адольфа Гитлера «освобождения», к концу 1941 г. стали источником новостей: через них в диаспору проникли сведения о бесчеловечном обращении с населением и оголодавшими военнопленными, о казнях и грабежах [841] Войцеховский С.Л. Трест. Воспоминания и документы. Канада, 1974. С. 172; Baur J. Die russische Kolonie in München 1900–1945: deutsch-russische Beziehungen im 20. Jahrhundert. Wiesbaden, 1998. S. 313. .

Осознание неверной оценки намерений немцев ставило изгнанников в тупик: почти невозможно было отказаться от выпестованной за 20 лет системы ценностей, но и ее соразмерность идущей войне была нулевой — отстав от времени, будучи закольцованной идеологией отдельной группы, она просто ничего не объясняла. Кроме того, в мире не было второй силы, которая вела бы активную борьбу против советского государства, в чем состоял смысл жизни изгнанников.

Меж тем, надежды на лучшую долю и скорый крах этого самого государства продолжали обращаться в прах, что было болезненно. Так как их нечем было заменить, многие из служивших эмигрантов удовлетворились превратным пониманием собственной роли в смертельной борьбе нацистской Германии и Советской России, продолжая веровать в конечное торжество доброй воли вермахта и высшую силу [842] Достаточно ярко это выразил Ростислав Завадский в своей дневниковой записи от 20 декабря 1941 г.: «Не ропщут несчастные пленные солдаты, терпящие побои и ужасное обращение, еще не виданное нигде. Не ропщут дерущиеся на фронте красноармейцы, двигаемые какой-то страшной и не вполне еще мне понятной силой, — отвратительно одетые и обутые и, казалось бы, не имеющие тех высоких идеалов, за что стоит драться. Или, может, я ошибаюсь, произошла какая-нибудь перемена, что-то сдвинулось? Не ропщут расстреливаемые партизаны, они идут на смерть спокойно и умеют красиво умирать. Они не просят пощады и знают, что их ждет через несколько минут смерть, от выстрела сзади за ухом. Страшную, непостижимую силу имеет народ русский. С этой силой не справиться ни одному народу в мире. […] Гремят орудия, сыплют свои бомбы авионы, лезут всесокрушающие танки, а фронт уже сколько времени не меняется, а если и меняется, то не в пользу немцев. […] Но как же быть мне, русскому офицеру? Мое место там, где отстаиваются интересы Государства Российского. Первое дело — это свержение коммунистической власти и освобождение народа русского. А если это дело уже сделано?! Господь послал меня сюда, он же покажет дорогу и дальше». См.: Завадский Р.В. Своя чужая война. Дневник русского офицера вермахта 1941–1942 гг. / ред. — сост. О. И. Бэйда . М., 2014. С. 140–141. . Так активные «пораженцы», зажатые между собственной трагедией и клятвой ненависти, запутавшись и живя давным-давно изжившими себя максимами, стали соучастниками колониального похода за «жизненным пространством на Востоке». Эта противоречивая, болезненная, ныне забытая страница русского прошлого стала одновременно и лебединой песнью в военной истории Белой армии, изгнанные, но не сломленные солдаты и офицеры которой 20 лет ждали — и в некоторой форме дождались — реванша.

Количество доступных исследователю исторических источников по теме отличается ограниченностью. Хотя изредка и выходят мемуары гражданских эмигрантов, переживших Вторую мировую и оккупацию в Европе [843] Рощин Н.Я. Парижский дневник / Сост., ред. и авт. предисловия Л.Г. Голубева. М., 2015; Костицын В.А. «Мое утраченное счастье…»: воспоминания, дневники. Т. I / Вступ. статья, сост., подгот. текста, коммент. В.Л. Гениса . М., 2017. , источники военного свойства все столь же исчезающе малочисленны. Можно отметить, что в одной из работ были впервые приведены отдельные письма чинов РОВС, отправленные в период нахождения на фронте [844] На оккупированных территориях. Из писем белых эмигрантов, служивших в частях вермахта на Восточном фронте, а также работавших в органах самоуправления // Александров К. М. Русские солдаты Вермахта. Герои или предатели: сборник статей и материалов. М., 2005. С. 512–529. . Была опубликована часть литературного наследия некоторых деятелей эмиграции, служивших в рядах вермахта в годы войны, или авторов, описавших подобных опыт в полудокументальной прозе [845] Хольмстон-Смысловский Б.А. Первая Русская национальная армия против СССР. Война и политика. М., 2011; Хольмстон-Смысловский Б.А. На заколдованных путях. Восточный поход (Философия войны) / Пер. с нем., вступ. статья и комм. Д.А. Жукова и И.И. Ковтуна. М., 2014; Гагарин Е. Возвращение корнета. М., 2012; Герлах В.Л. Изменник. Уфа, 2013. . Публикации подверглись отдельные отлакированные мемуары, ранее напечатанные в зарубежье [846] Кромиади К. Г. «За землю, за волю!». Воспоминания соратника генерала Власова. М., 2011. , доселе вообще недоступные воспоминания из различных архивохранилищ и частных собраний, представленные фрагментарно и целиком [847] См. воспоминания И.К. Соломоновского и Д.П. Карова в: Под немцами. Воспоминания, свидетельства, документы. Историко-документальный сборник / Сост. К.М. Александров . СПб, 2011. См. также: Мемуары власовцев / Сост. А.В. Окороков . М., 2011; Пермикин Б.С. Генерал, рожденный войной. Из записок 1912–1959 гг. / Ред. — сост. С. Г. Зирин. М., 2011; Семенов К.К. «Белый крест О.А. Гешвенда . Русско-немецкие коллизии в воспоминаниях о формировании антисоветских частей на Восточном фронте» // Ежегодник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына, 2015 / отв. ред. Н.Ф. Гриценко. М., 2016. С. 262–290. , а также редкие отчеты времен войны [848] «Операция была разыграна при 35-градусном морозе южными гессенцами и тюрингенцами против сибиряков». Донесение переводчика М.А. Губанова о службе в вермахте в декабре 1941 г. — феврале 1942 г. // «Отечественные архивы». № 2, 2015. С. 96–104. .