Дмитрий Верхотуров - «Казахский геноцид», которого не было

По моим расчетам, сокращение рациона сельского населения в 1931 году, с учетом недосева и отказа от расхода зерна на фураж, составило 1965,5 тысячи центнеров в сумме, а душевая норма сокращалась до 1,3 центнера на душу в год (130 кг в год). И в 1932 году продовольственный рацион сократился на 98,7 тысячи центнеров, с сокращением душевой нормы до 1,6 центнера на душу в год. В 1933 году сокращать ничего не пришлось, уже при недосеве сельское население получало запасы в размере 2898,7 тысячи центнеров. Так что недосев в КАССР в годы хозяйственного кризиса — это статистический факт.

При этом в распоряжении центрального руководства Казахстана в 1931–1933 годах сложился зерновой запас, за вычетом чистого вывоза, в размере 18,3 млн центнеров, то есть примерно годового урожая. Он расходовался на многие нужды, в частности на продовольствие городского населения (которое уже в 1932 году превысило 1 млн человек и им требовалось порядка 1,9 млн центнеров зерна на год) и на продовольственную помощь. Например, по постановлению СНК КАССР от 25 марта 1934 года выделялось в порядке продовольственной помощи 4,1 млн пудов (668,3 тысячи центнеров) хлеба, 25 % которого отпускалось бесплатно за счет краевого бюджета, 25 % — в порядке возвратной ссуды и 50 % за наличный расчет по заготовительным ценам «Заготзерно» [213] ГАРФ, ф. Р-6985, оп. 1, д. 16, л. 45. .

С учетом всех этих моментов мы можем составить уточненный хлебофуражный баланс КАССР:

* За этот год посевной фонд взят по средней по СССР норме высева, поскольку резкое увеличение урожайности в этот год можно объяснить не только улучшением агротехники, но и значительным увеличением нормы высева, что было предпринято по особому постановлению Казкрайкома ВКП(б).

Из этого уточненного и окончательного хлебофуражного баланса КАССР следует тот удивительный факт, что все эти годы хозяйственного кризиса Казахстан был с хлебушком. Он не только мог прокормить свое население, но и накапливал весьма серьезные зерновые резервы. Из этих резервов кормилось растущее городское население республики, а также выдавалась продовольственная помощь и семенная ссуда. В любой год под рукой было порядка 5 млн центнеров зерна, распределенных по колхозам, совхозам, элеваторам и ссыпным пунктам.

Могло быть и больше, если бы хлебозаготовки были бы в 1931–1932 годах более щадящими и оставляли бы больше зерна на посев. Подход тов. Голощекина к хлебозаготовкам не был разумным и рациональным, он перенапрягал ресурсы сельских районов Казахстана и подрывал тягловую силу колхозов, которая в основном состояла из лошадей. Однако сам по себе он не вел к кризису таких масштабов, чтобы вызвать массовый голод, и обошелся населению сельских районов в некоторое сокращение хлебного рациона, в целом вполне терпимое. 130 кг хлебопродуктов в год — это среднее душевое потребление хлеба в современных странах Центральной Азии. Это не голод, это позволяло без особых трудностей пережить резкое сокращение скота и временное сокращение в рационе мясных и молочных продуктов, более привычных населению Казахстана.

Сокращение хлебозаготовок и отсрочка возврата семенной и продовольственной ссуды (в 1933 году отсрочка составила суммарно 4330,9 тысячи центнеров, в том числе 652 тысяч центнеров безвозвратных льгот казахским колхозам [214] Материалы к отчету крайкома VIII Казакстанской конференции ВКП(б). Алма-Ата: Партиздат, 1933, с. 49. ) позволили поднять норму высева в озимый посев под 1934 год и яровой посев 1934 года и получить прекрасный урожай. Кстати, это решение было принято 14 марта 1933 года особо созданной в КАССР Чрезвычайной комиссией под председательством тов. Мирзояна [215] Мухамедина Ш. Партийно-государственная централизация хозяйственной жизни Казахстана (1920–1936 гг.). Уфа: Мир печати, 2016, с. 261. , которой были предоставлены самые широкие полномочия по ликвидации хозяйственного кризиса.

Этот расчетный хлебофуражный баланс КАССР за 1931–1934 годы ломает представление, исподволь насаждаемое казахскими «голодоморщиками», что будто бы советское и партийное руководство оказалось ни на что не способным, что оно развалило и разрушило сельское хозяйство, чем и довело Казахстан до голода. Этот тезис никогда не формулировался открыто, но всегда подразумевался: мол, что бы там большевики ни планировали, все равно ведь они были неумехами. Взялись, не справились, все у них рухнуло, народ разбежался и вымер от голода. В такой открытой форме это представление выглядит как чистая, наглая и беспардонная клевета. Но в почти в любой книге или статье, написанной «голодоморщиком», без особого труда можно найти следы этого откровенно клеветнического представления.

Отсюда вывод: люди в Казахстане умирали от голода не потому, что сельское хозяйство развалилось под тяжестью хлебо- и скотозаготовок. Это уже надежно опровергнуто. Они умирали с голоду потому, что их грабили, отнимали последнее и бросали на неминуемую гибель. И грабили не большевики, у которых был большой хлебный запас и которые подарили в 1933–1934 году казахскому населению суммарно 819 тысяч центнеров зерна. Грабили баи, их джигиты и агенты, грабили сознательно, с целью уморить голодом, уничтожить за переход на сторону советской власти. И грабили, при этом трусливо прикрываясь партбилетами и мандатами своих агентов. Казахи грабили и убивали казахов, если хотите.

Вот это и есть та самая мерзкая и вонючая правда, которая, несомненно, была известна творцам мифа о «казгеноциде» и которую они всеми силами и средствами старались скрыть, вплоть до публичного объявления казахов народом-трусом, неспособным за себя постоять.

Теперь поставим вопрос другого рода: зачем нужно было в 1933 году заявлять, что во всем хозяйственном кризисе виноваты скотозаготовки, как это сделал тов. Мирзоян в целом ряде своих выступлений и докладов? Можно было объявить виновным во всем байство и списать потери на обострение классовой борьбы. Только от этого отказались. Потому вопрос стоит поставить несколько более конкретно: зачем им потребовалось выставлять себя такими криворукими неумехами, которые загубили почти целиком некогда огромное казахское стадо, и публично мазать себя дегтем? Ведь из неоднократно цитированных уже материалов VIII Всеказакской партконференции ВКП(б) довольно явственно следовало, что сельскохозяйственная политика потерпела провал, а сельскому хозяйству нанесен огромный ущерб. Делегаты партконференции могли бы вспомнить планы трехлетней давности, сопоставить их с наличным положением и понять, что из всех грандиозных планов сбылась только коллективизация, но ни 14 млн гектаров зерновых посевов, ни 50 млн голов скота и в помине не было.