Петр Люкимсон - Царь Ирод

Впрочем, давайте снова предоставим слово Иосифу Флавию: «Найдя на берегу местность в высшей степени удобную для города и раньше называвшуюся Стратоновой башней, он (Ирод. — П. Л.) велел составить обширный план и приступил к постройкам, восстановил весь город, притом из белого мрамора, и украсил его роскошными дворцами и общественными зданиями. Самым же замечательным его сооружением, отличавшимся как величиной, так и массой употребленного на него труда, была обширная гавань величиной с Пирейскую, представлявшая собой отличную стоянку и двойной ряд пристаней. Сооружение это было особенно замечательно тем, что царь не имел нужных материалов на месте, но должен был с большими издержками доставлять их издалека. Город этот расположен в Финикии, по дороге в Египет, между Яффо и Дором. Это два приморских пункта, неудобные по своей доступности ветрам, которые наносят здесь песок на морской берег и затрудняют причал, так что в большинстве случаев купцам приходится становиться на якорь в открытом море. Желая изменить характер этой местности, царь назначил для гавани настолько обширное пространство, что тут могли укрыться целые большие флотилии, и с этой целью приказал бросить в воду на глубину в двадцать аршин огромнейшие камни. Большинство из них имело 50 футов в длину, не менее восемнадцати футов в ширину и около девяти футов в вышину. Впрочем, тут были камни и поменьше. Половина этого сооружения представляла собой оплот против набегавших волн (почему и называлась молом), а другая половина представляла собой каменную стену с башнями…» (ИД. Кн. 15. Гл. 9:6. С. 127–128).

Историки сходятся во мнении насчет того, что почти вся Кейсария была построена из полированного белого мрамора или облицована им, Флавий явно погорячился. Большинство зданий в городе строились из местного камня, но затем их настолько тщательно и искусно штукатурили, что издали их можно было принять за мраморные. Кроме того, молы, видимо, сооружались не с помощью сбрасываемых в воду огромных камней, а коробами, заполненными известью, щебнем и пуццоланом, — в воде эта смесь затвердевала и превращалась в подобие бетона.

Но все остальное правда — и о множестве складов для товаров и гостиниц для моряков, и о храме, и о подведенном к городу водоводе, и о хорошо продуманной системе канализации. Причем на сооружение этого великолепия у Ирода ушло всего 20 лет.

Уже из приведенного отрывка из «Иудейских древностей» видно, что строительство Кейсарии было крайне сложной инженерной задачей, требовавшей участия опытнейших архитекторов, инженеров и прорабов, а также тщательного контроля за их деятельностью. Поэтому Ирод начал возведение нового города со своего дворца — чтобы иметь возможность посещать Кейсарию не реже трех-четырех раз в год и лично наблюдать, как продвигается работа. Судя по всему, он также лично участвовал в планировке города, в проектировании его важнейших зданий, а также предлагал собственные решения сложнейших технических и архитектурных задач. Не случайно израильский археолог Эхуд Нецер (архитектор по первому образованию) обронил, что Ирод родился великим инженером-архитектором, который в силу игры случая стал еще и царем и смог воплотить своей гений зодчего в жизнь [52] См.: Нецер Э. Вместо предисловия // Ирод: Последний путь царя Иудеи. Иерусалим, 2013 (Ивр.). .

Население Кейсарии было смешанным — здесь жили как евреи, так и греки, и римляне, и именно здесь Ирод как нигде чувствовал себя дома, в близкой ему культурной и языковой среде, чем и объяснялось, что он любил наезжать и подолгу гостить в этом своем детище.

Еще одним уникальным архитектурным творением Ирода стал загородный дворец Иродион, воздвигнутый, по сути дела, внутри высокого холма, неподалеку от того самого места, где в 40 году до н. э. бежавший из Иерусалима Ирод принял бой с посланными на его перехват воинами Антигона. Само это место невольно будило в царе воспоминания о победе в той битве, вселившей в него надежду на конечную победу над Антигоном и исполнение самых заветных чаяний. Причем воспоминания эти были настолько для него важны, что и мавзолей, где ему предстояло упокоиться, Ирод построил именно у подножия Иродиона.

И сегодня, поднявшись по останкам древней лестницы на вершину Иродиона, мгновенно понимаешь всю стратегическую важность этой крепости, с которой легко просматривается вся округа и к которой крайне трудно подступиться для штурма.

На верхних этажах Иродиона располагались покои самого царя и его приближенных, а дальше начинался кажущийся бесконечным спуск вглубь горы и открывались все новые и новые комнаты для гостей, для челяди, для купания — с роскошными каменными и мраморными ваннами, размеры которых и не снились детям сугубо утилитарных XX и XXI столетий. И само собой, в Иродионе были кухни, склады для припасов и т. д.

Благодаря тому, что дворец был, как уже сказано, упрятан вглубь горы, в нем всегда царила приятная прохлада, а хорошо продуманная система освещения и вентиляции способствовала тому, что во всех комнатах было свежо и светло.

Вдобавок ко всему Ирод подвел к Иродиону воду, что позволило не только принимать ванны и наслаждаться баней (как же без этого!), но и разбить вблизи парк с фонтанами и амфитеатром.

В наши дни, когда Ирод ион окончательно раскопан, он является одной из важнейших достопримечательностей Иудеи, поражая и фантазией своего архитектора, и техническими знаниями и мастерством тех, кому довелось воплощать эту фантазию в жизнь.

И все же все грандиозные проекты Ирода по масштабу и сложности архитектурной и инженерно-строительной задачи меркнут перед его самым выдающимся деянием — перестройкой, а по сути дела, и строительством заново Второго иерусалимского храма.

Согласно талмудической легенде, Ирод в итоге казнил всех членов синедриона, которые когда-то осмелились вызвать его на суд, оставив в живых только одного из них — Баву бен Буту.

Но это вовсе не означает, что Ирод пощадил этого мудреца. По его приказу Баве бен Буте выкололи глаза, затем подвергли жесточайшим пыткам, исколов его голову и облепив ее пиявками.

Слепого и ослабленного, его поселили в одной из крепостей Ирода, будучи формально свободным, но де-факто приговоренным к пожизненному заключению.

Но однажды дверь в хижину Бавы бен Буты распахнулась, и под видом случайного гостя вошел сам Ирод.

«Пришел Ирод, сел против него и сказал:

— Видел ли ты, что этот жестокий раб сделал?

— Что же я в силах сделать в отношении его? — спросил слепой Бава.

— Прокляни его!

— В Писании сказано: “Даже в помыслах не кляни царя”.