Джаред Даймонд - Кризис

Третий маршрут – это общемировые соглашения, разработанные всемирными институтами и одобренные не только Организацией Объединенных Наций с ее всеобъемлющей мировой миссией, но и другими международными организациями с более конкретными миссиями – будь то организации в области сельского хозяйства, торговли животными, авиации, рыболовства, продовольствия, здравоохранения, китобойного промысла и так далее. Как и в случае ЕС, очень просто демонстрировать цинизм в отношении Организации Объединенных Наций и других международных агентств, чья власть в целом слабее, чем у ЕС, и гораздо слабее, чем власть большинства национальных государств в пределах их границ. Но международные агентства уже добились многого и предлагают механизмы достижения дальнейшего прогресса. Основными успехами на этом пути можно считать полную ликвидацию оспы в 1980 году; Монреальский протокол 1987 года по защите озонового слоя; Международную конвенцию 1978 года по предотвращению загрязнения с судов (МАРПОЛ 73/78), которая требует обязательного отделения нефтяных трюмов от водяных балластных танков, а также устанавливает, что всякая морская транспортировка нефти должна осуществляться танкерами с двойным корпусом; Морскую конвенцию 1994 года, которая разграничила исключительные национальные зоны и общие международные экономические зоны; и Международный орган по морскому дну, который обеспечивает правовую основу разработки минеральных ресурсов в море вне национальной юрисдикции.

Глобализация порождает проблемы и способствует их решению. Одной из зловещих сторон глобализации видится рост и распространение проблем по всему миру: конкуренция за ресурсы, глобальные войны, загрязнение, парниковые газы, болезни, перемещения людей и многое другое. Но глобализация также сулит обнадеживающие перспективы, распространение факторов, способствующих разрешению мировых проблем: информация, коммуникации, признание климатических изменений, ряд доминирующих языков, признание условий и решений, существующих и опробованных в других регионах, а также постепенное осознание того, что мир взаимозависим, что мы обречены побеждать и проигрывать вместе. В моей книге «Коллапс», опубликованной в 2005 году, я сравнивал эти проблемы и решения со скачками, точнее, с состязанием между лошадью разрушения и лошадью надежды. Это не обычные скачки, когда оба животных бегут с примерно постоянной максимальной скоростью все отмеренное расстояние. Вместо того мы имеем экспоненциальное ускорение, когда каждая из двух лошадей бежит все быстрее и быстрее.

В 2005 году не было понятно, какая лошадь победит. Сегодня, в 2019 году, очевидно, что обе лошади продолжали ускоряться последние 14 лет. Наши проблемы, особенно численность населения и общемировое потребление, заметно усугубились. Но признание этих проблем и общие усилия по их преодолению также сделались заметно активнее. До сих пор нельзя предугадать, какая лошадь выиграет скачки. Но совершенно точно осталось меньше времени до исхода состязаний – лучшего или худшего.

Прогностические факторы. – Неизбежны ли кризисы? – Роль лидеров в истории. – Роли конкретных лидеров. – Что дальше? – Уроки на будущее

Эту последнюю главу своей книги я начну с подведения итогов обсуждения того, насколько наша дюжина факторов из таблицы 1.2 – напомню, эти факторы мы изначально обозначили как влияющие на исход общенациональных кризисов – на самом деле применима к выборке из семи стран. Далее я намерен на основании сделанных выводов рассмотреть два общих вопроса о кризисах, которые мне часто задают: необходимо ли провоцирующее кризис острое потрясение, чтобы побудить государство к серьезным изменениям, и зависит ли ход истории в значительной степени от конкретных лидеров. Затем я опишу стратегии для углубления понимания нашего кризиса, а в завершение постараюсь объяснить, какие уроки на будущее мы можем извлечь из этого понимания.

1. Признание кризиса

Индивидам признавать что-либо проще, чем государствам, поскольку в первом случае не нужно добиваться общего согласия множества сограждан: все решает один человек, который признает или отвергает факт кризиса. Но даже для индивида все далеко не всегда сводится к простому выбору между «да» и «нет». Возможны минимум три осложнения: индивид может изначально отрицать наличие кризиса, признавать только часть проблем или преуменьшать серьезность происходящего. Но в конце концов он, как говорится, все же принимается звать на помощь. С практической точки зрения это – момент признания кризиса. Общенациональные кризисы содержат указанные три ограничения, но к ним добавляется четвертое: государство есть множество граждан, разделенных на группы, а также несколько лидеров со многими последователями. Эти группы, а также лидеры и последователи часто расходятся во мнениях относительно кризиса.

Подобно индивидам, государства могут изначально игнорировать, отрицать или недооценивать проблему, пока эта «фаза отрицания» не будет опровергнута каким-либо внешним воздействием. Например, еще до 1853 года Япония знала об агрессии Запада против Китая (1839–1842) и о росте западной угрозы для самой Японии. Но страна отказывалась признавать кризис и не приступала к обсуждению реформ до прибытия коммодора Перри 8 июля 1853 года. Точно так же Финляндия реагировала на советские требования конца 1930-х годов, хотя знала, что СССР обладает многочисленным населением и огромной армией; Финляндия не воспринимала угрозу всерьез до нападения 30 ноября 1939 года. Когда все произошло, финны практически единодушно взялись за оружие. Напротив, прибытие Перри действительно заставило Японию признать, что у страны возникли насущные проблемы, но реформаторы (противники сёгуна) не могли договориться с правительством о том, как лучше ответить на вызов. Эти разногласия разрешились только 15 лет спустя, когда реформаторы свергли сёгуна.

В некоторых других общенациональных кризисах имелось общее согласие по поводу того, что страна действительно столкнулась с какими-то важными проблемами, однако по поводу того, в чем именно состоит проблема, мнения расходились. В Чили Альенде и левые политики считали проблемой чилийские институты власти, нуждающиеся в реформах, тогда как для правых политиков проблемой были сам Альенде и предлагаемые им реформы. Аналогичным образом в Индонезии коммунисты видели проблему в индонезийском правительстве, которое следует реформировать, а индонезийская армия усматривала проблему в коммунистах и предлагаемых ими реформах. В обоих случаях кризис не удалось преодолеть ни за счет общенационального консенсуса, ни за счет того, что одна сторона взяла верх силой, но пощадила жизни и права своих побежденных противников. (Последнему сёгуну из династии Токугава позволили отойти от дел, и он прожил при реставрации Мэйдзи еще 34 года.) В Чили и Индонезии кризис разрешили победители, истребив большую часть побежденных.