Джаред Даймонд - Кризис

В завершение отмечу вот что: многих моих американских читателей, обеспокоенных нарастанием политической поляризации в США, наверняка напугает этот краткий пересказ событий недавней чилийской истории. Пусть в Чили имеется крепкая демократическая традиция, политическая поляризация общества и отказ от поисков компромиссов привели к насилию и диктатуре, чего почти никто не предвидел. Возможно ли нечто подобное в США?

Можно сразу же возразить: «Нет, конечно, нет! Америка отличается от Чили. Армия США никогда не взбунтуется и не установит диктатуру».

Да, США действительно отличаются от Чили. Но со временем одни различия стираются, а другие возрастают, и это действительно может обернуться крахом демократии в США. Если такое и вправду случится, все произойдет не в форме восстания вооруженных сил; имеется немало иных способов покончить с демократией. Я отложу дальнейшее обсуждение этого вопроса до главы 9.

Когда я вернулся в Чили в 2003 году, впервые после 1967 года, меня повели в президентский дворец Альенде, ныне превращенный в туристскую достопримечательность. Вход туда свободный для всех. У главного входа стоял мрачного вида полицейский (карабинеро) с винтовкой в руках; под ногами у него была подставка высотой в полтора фута, так что он возвышался над зеваками. Полицейский внимательно оглядел меня, даже не подумав улыбнуться, и спросил, что мне нужно. Я ответил, что я турист, и он позволил мне пройти. Я шел и думал, как могла бы повернуться ситуация, если бы я неосознанно нарушил какие-то правила. Такой же полицейский или солдат, думал я, поливал Родриго Рохаса бензином и сжигал паренька заживо. Мне стало настолько страшно, что я покинул дворец, не проведя там и минуты. Зато теперь я лучше понимал, почему демократическое правительство Чили действует осторожно и не торопится обвинять всех без исключения пиночетовских палачей и убийц.

В отеле. – История Индонезии. – Колониальная эпоха. – Независимость. – Сукарно. – Переворот. – Массовые убийства. – Сухарто. – Наследие Сухарто. – Оценка кризиса. – Возвращение в Индонезию

Индонезия является четвертой по численности населения страной в мире, в ней проживают около 260 миллионов человек – больше только в Китае, Индии и США. Это также наиболее густонаселенная страна мира с преобладающим мусульманским населением; здесь мусульман больше, чем даже в Пакистане, Бангладеш или Иране. Эти факты поневоле заставляют думать, что Индонезия должна удостаиваться повышенного внимания со стороны американских и европейских СМИ.

На самом же деле эпитет «мусульманский» побуждает представителей Запада вспоминать не Индонезию, а другие страны, которые гораздо активнее присутствуют в коллективном, так сказать, западном сознании. В настоящее время американские и европейские СМИ пишут об Индонезии лишь от случая к случаю. За последние 15 лет я припоминаю всего несколько поводов: были статьи, когда два сильных землетрясения оборвали множество жизней в 2018 году; когда наркоторговцев, в том числе иностранных граждан, казнили в 2015 году, несмотря на международные протесты; когда 200 000 человек стали жертвами цунами в 2004 году; когда произошел теракт со взрывом на Бали в 2002 году, – и все. Такое отсутствие внимания объясняется тем, что Индонезия сегодня никоим образом не соответствует профилю медийных заголовков: ни тебе гражданских войн, ни волн террористов или иммигрантов, ни чрезмерного богатства, ни крайней нищеты, ни активного участия в мировой политике. Когда мы, американцы, вообще задумываемся об Индонезии, нам рисуется развивающаяся страна с приятными глазу туристскими достопримечательностями, в особенности с ландшафтами, пляжами и индуистскими храмами на Бали, с самыми обильными в мире коралловыми рифами, с наилучшими условиями для ныряния и дайвинга и с отменным пестрым батиком.

Рис. 5.Карта Индонезии

Моя первая поездка в Индонезию пришлась на 1979 год, и я поселился в отеле, вестибюль которого украшали картины, изображавшие события индонезийской истории. В США похожая экспозиция наверняка будет включать картины, посвященные американской революции, гражданской войне, калифорнийской «золотой лихорадке», трансконтинентальным железным дорогам и прочим громким событиям, имевшим место от 150 до 250 лет назад. Но в индонезийском отеле все картины изображали события менее отдаленные, произошедшие в последние 35 лет. Главным среди них было так называемое коммунистическое восстание 1965 года. Сами картины и пояснительные тексты к ним ярко показывали, как коммунисты пытали и казнили семь индонезийских генералов, как одному из генералов, которого пытались убить, удалось бежать, но как его пятилетнюю дочь случайно ранили и она умерла через несколько дней. Создавалось впечатление, что пытки и убийства генералов, а также смерть девочки оказались самым громким и самым жутким событием во всей истории Индонезии.

Картины не рассказывали обо всем остальном, что случилось после казни генералов: о гибели еще около полумиллиона индонезийских граждан от рук солдат индонезийских вооруженных сил. Да и в прочих отношениях эта экспозиция в отеле весьма избирательно отражала индонезийскую историю, поскольку в мировом «рейтинге» массовой гибели людей после Второй мировой войны лишь немногие страны опережают Индонезию по числу погибших. За два десятилетия с моего первого посещения, часто возвращаясь в страну и оставаясь там на продолжительное время, я ни разу не слышал об этих расправах от своих индонезийских друзей – до смены правительства в 1998 году. Если отталкиваться в качестве примера от недавнего обсуждения, давайте вообразим, что режим генерала Пиночета в Чили убил в 100 раз больше людей, чем было на самом деле, но уцелевшие чилийцы об этом не говорили, а исторические отчеты обходили эту тему молчанием.

Когда станете читать эту главу, следует помнить, что мы постоянно будем сравнивать между собой Индонезию и Чили – с точки зрения кризиса и последующих перемен. Обе страны пережили провал политики компромиссов, в обеих левые попытались утвердиться у власти, в обеих эту попытку свел на нет военный переворот, обернувшийся длительной диктатурой. Обе страны отлично иллюстрируют роль в истории не одного, а двух сменявших друг друга лидеров, выдающихся, но противоположных по характеру личностей. В достижении национального примирения после истребления одной политической группы Индонезия оказывается прямой противоположностью Финляндии, а Чили занимает место посредине. Вдобавок Индонезия нагляднее любой другой страны, обсуждаемой в данной книге, иллюстрирует процесс успешного конструирования национальной идентичности и является самым молодым национальным государством из семи.