Джаред Даймонд - Кризис

Немецкие студенты-радикалы в 1968 году прибегали к насилию гораздо чаще и шире, чем их современники-американцы. Некоторые из них побывали в Палестине и прошли обучение у террористов. Наиболее известная немецкая террористическая группа называли себя Rote Armee Fraktion – «Фракция Красной армии» (аббревиатура RAF). Она также известна как группа Баадера – Майнхоф, по именам двух ее вожаков (Ульрике Майнхоф и Андреаса Баадера). Эта группа печально прославилась своими злодеяниями. Террористы начали с поджогов в магазинах, а затем перешли к похищениям людей, взрывам и убийствам. За годы деятельности группы среди их жертв, похищенных или убитых, оказались в том числе лидеры немецкого истеблишмента, к примеру, председатель верховного суда Западного Берлина, кандидат в бургомистры Западного Берлина, федеральный прокурор Германии, глава «Дойче банк» и глава Ассоциации работодателей Западной Германии. В результате даже большинство немецких левых начало опасаться радикалов и отказывать им в поддержке. Западногерманский терроризм достиг пика в период с 1971 по 1977 год, а его кульминацией стал 1977 год, когда Андреас Баадер и два других лидера RAF совершили самоубийство в тюрьме после провала попытки освободить товарищей посредством угона самолета авиакомпании «Люфтганза». С тех пор Германия наблюдала еще две волны террора, но в 1998 году RAF объявила о самороспуске.

Немецкое студенческое восстание 1968 года иногда называют «успешным провалом», подразумевая следующее: студенты-экстремисты потерпели неудачу в стремлении поменять капитализм на иную экономическую систему и свергнуть демократическую власть в Западной Германии, но добились ряда поставленных целей косвенно, поскольку отчасти их лозунги воплотило в жизнь правительство Западной Германии, а многие их идеи были усвоены немецкой общественностью. В свою очередь, некоторые из радикалов 1968 года позже заняли высокие политические посты в партии «зеленых»; можно привести в пример Йошку Фишера, который в юности был радикалом и бросал камни в полицейских, а потом ощутил вкус к изысканным костюмам и винам и сделался министром иностранных дел и вице-канцлером.

Традиционное немецкое общество являлось политически и социально авторитарным. Эти его характеристики, присущие обществу задолго до Гитлера, сделались явными при нацистах с их приверженностью «Führerprinzip», буквально «принципе лидерства». Сам Гитлер носил официальный титул «фюрера германской нации», которому все немцы клялись в беспрекословном политическом послушании; при этом социальное и политическое послушание лидерам предполагалось при нацистах и в других сферах общественной жизни.

Хотя сокрушительное поражение Германии во Второй мировой войне дискредитировало авторитарное немецкое государство, старая элита и ее образ мышления никуда не делись. Вот некоторые неполитические примеры, с которыми я сталкивался во время пребывания в Германии в 1961 году. Порка детей была широко распространена, не просто допускалась, но часто подавалась как обязанность родителей. Я работал в немецком научно-исследовательском институте, директор которого единолично принимал решения, влиявшие на карьеру 120 ученых. Скажем, для получения университетской преподавательской работы в Германии требовалась степень выше доктора философии, так называемая «Habilitation». Но директор разрешал всего одному из 120 ученых в год получать эту степень и выбирал каждого кандидата самостоятельно. Куда бы ты ни пошел – на улице, на газонах, в школах, в частных и общественных зданиях – висели знаки, предупреждавшие, что именно запрещено (verboten), и объяснявшие, как следует себя вести. Как-то утром один мой немецкий коллега приехал на работу в ярости, потому что накануне вечером он обнаружил, что лужайка снаружи его дома, служившая игровой площадкой для детей, обнесена колючей проволокой (в Германии эта проволока ассоциируется с концентрационными лагерями). Когда мой друг высказал претензии управляющему, тот и не подумал извиниться: «По траве ходить запрещено (Betreten des Rasens verboten), но ваши избалованные дети (verwohnte Kinder) все равно туда лезли, поэтому я был в полном праве (ich fühlte mich berechtigt) их отогнать, натянув колючую проволоку (Stacheldraht)».

В ретроспективе видится, что авторитарное поведение и авторитарные отношения во многом уже начали меняться к моей поездке 1961 года. Приведу в пример так называемое дело «Шпигеля» 1962 года. Когда еженедельный журнал «Шпигель», часто критиковавший федеральное правительство, опубликовал статью, ставящую под сомнение мощь немецкой армии (бундесвера), министр обороны в кабинете Аденауэра Франц-Йозеф Штраус отреагировал авторитарно, распорядившись арестовать редакторов журнала и конфисковать все материалы по подозрению в государственной измене. Масштабные общественные протесты вынудили правительство освободить журналистов, а сам Штраус подал в отставку. При этом он сохранил свое политическое влияние, много лет возглавлял правительство земли Бавария (1978–1988) и участвовал в выборах канцлера Германии в 1980 году (потерпел поражение).

После 1968 года либерализация, которая уже осуществлялась, стала намного заметнее. В 1969 году лишилась власти консервативная партия, которая беспрерывно управляла Германией в составе коалиции на протяжении 20 лет. Сегодня Германия социально гораздо более свободна и либеральна, чем в 1961 году. Детей не порют – телесные наказания запрещены законом! Форма одежды сделалась менее обязывающей, женское участие намного выше (достаточно вспомнить многолетнее пребывание на посту канцлера Ангелы Меркель), и все чаще неформальное местоимение «Du» употребляется вместо формального местоимения «Sie» в значении «ты» (вместо «вы»).

Но я до сих пор поражаюсь многочисленным запрещающим знакам, когда бываю в Германии. Мои немецкие друзья с опытом работы США по-разному оценивают свою страну: то говорят, что она гораздо менее авторитарна, чем Америка, то рассказывают всякие жуткие истории о нынешнем немецком «иерархическом» поведении. А когда я спрашиваю американцев, бывавших в Германии, считают ли они эту страну авторитарной, все ответы можно разделить на две группы, в зависимости от возраста респондентов. Молодые американцы, родившиеся в 1970-х годах и позже, не знают Германию 1950-х и потому инстинктивно сравнивают ее сегодняшнюю с современными США; они говорят, что немецкое общество по-прежнему авторитарно. Зато старшее поколение, к которому принадлежу и я, повидавшее Германию (конца) 1950-х годов, сравнивает нынешнюю Германию с Германией 1950-х и говорит, что в наши дни Германия значительно менее авторитарна, чем раньше. Думаю, обе эти точки зрения справедливы.