Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Сдвиги были чудовищными и целенаправленными, и вернуть все как было окажется не так-то легко.

Все эти меры никто и не думал отменять — даже перспективы скорого заключения мира. В середине августа, когда в Америке набирала мощь убийственная волна эпидемии, Австро-Венгрия уже запрашивала у американских властей условия мира. Вильсон категорически отверг любую возможность переговоров. А когда эпидемия бушевала в полную силу, до окончания войны оставалось всего несколько недель. 29 сентября Болгария подписала перемирие. 30 сентября кайзер даровал немецкому народу парламентское правление. В тот же день Людендорф предупредил власти Германии: если не будут предприняты попытки заключить мир, то нацию постигнет катастрофа — и очень скорая катастрофа. Германские дипломаты тоже закинули удочки, но Вильсон и в этом случае отказался разговаривать. Союз центральных держав — Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Османской империи — начал распадаться, не говоря уже о внутреннем расколе, назревавшем в этих странах. В первую неделю октября Австро-Венгрия и Германия независимо друг от друга направили своих представителей к Антанте с предложением мира, а 7 октября Вильсон получил ноту от Австро-Венгрии, в которой сообщалось, что австро-венгерское правительство готово заключить мир на любых условиях, которые устроят американского президента. Прошло десять дней, на фронтах продолжала литься кровь, а нота оставалась без ответа.

Ранее Вильсон говорил о «мире без победы», полагая, что лишь такой мир может быть долговременным. Но теперь в его речах не было никаких намеков на то, что война скоро закончится. Правда, слухи, что война уже кончилась, будоражили американцев, но Вильсон быстро их опроверг. Он был не намерен отступать. Он не воевал насмерть — он воевал, чтобы убивать. Чтобы воевать, нужно быть жестоким и беспощадным, говорил он. «Силой! — провозглашал он. — Только силой, без всяких ограничений и послаблений! Праведная торжествующая сила сделает Правду законом мира и повергнет в прах всякое себялюбие».

Отражением воли Вильсона стало беспрецедентное нагнетание ярости и гнева на массовых мероприятиях займа Свободы, беспощадное принуждение к повышению производительности труда в шахтах и на судоверфях, редакционные статьи в газетах и истории, убеждавшие американский народ, что просто необходимо заставить немцев безоговорочно капитулировать. Не было никаких послаблений и внутри самих властных организаций. Более того, Вильсон давил, давил всей своей силой — то есть силой всего народа, — добиваясь полной победы.

Если Вильсон не отказывался от военных усилий, несмотря на перспективу близкого мира, то какой-то вирус тем более не мог сбить его с пути. Власти Соединенных Штатов не могли, не хотели или попросту отказывались сменить ориентиры и цели — а человекоубийство продолжалось. Вильсон воздерживался от публичных заявлений по поводу эпидемии, и политика правительства не менялась, давление не ослабевало. Попытки облегчить участь жертв гриппа не находили поддержки ни со стороны Продуктового управления, ни со стороны Топливного управления, ни со стороны Железнодорожного управления. Ни Белый дом, ни другие административные учреждения даже не попытались взять руководство в этом деле в свои руки, не попытались сменить приоритеты, не попытались скоординировать действия частных лиц или хотя бы помочь им ресурсами.

Военные — и в особенности сухопутные силы — столкнулись с вирусом непосредственно. Горгас сделал все, что было в его силах и вообще в человеческих силах, чтобы подготовиться к бедствию, но военное министерство ничем не помогало гражданскому населению — наоборот, тянуло одеяло на себя.

В тот же день, когда Уэлч вышел из прозекторской госпиталя в Кэмп-Дивенс и позвонил Горгасу, его предупреждение было передано начальнику штаба армии. Уэлч призывал немедленно прекратить все переброски войск между лагерями: «В Кэмп-Дивенс, вероятно, будет не менее 500 умерших… Есть все основания ожидать повторения ситуации и в других больших учебных лагерях… Новоприбывшие неизбежно будут заражаться».

Начальники Горгаса проигнорировали предостережение. Перемещения войск между лагерями не прекратились — более того, они продолжались еще несколько недель, пока лагеря не были парализованы. И лишь тогда, когда десятки тысяч солдат либо умерли, либо находились при смерти, армия пошла на некоторые изменения.

Но был и человек, который действовал. 26 сентября, несмотря на то, что во многих учебных лагерях еще не было выявлено ни одного случая гриппа, начальник военной полиции Энох Краудер отменил очередной призыв (а затем — и следующий). В лагеря планировалось направить 142 тысячи призывников.

Это был смелый шаг, предпринятый вопреки аппетитам командующего американскими экспедиционными силами Джорджа Першинга, постоянно требовавшего пополнений. Во Франции Першинг рвался вперед. Буквально накануне того дня он распорядился начать массированное Мёз-Аргоннское наступление. Американцы выходили из окопов и атаковали, а немцы рвали их в клочья из пулеметов. Генерал Макс фон Гальвиц, один из немецких командиров, указал в своем донесении: «Теперь нам не о чем беспокоиться» [588] John Eisenhower and Joanne Eisenhower, Yanks: The Epic Story of the American Army in World War I (2001), 221. .

Несмотря на это, Краудер действовал решительно и, вероятно, спас своим приказом тысячи жизней. Однако он отменил призыв отнюдь не для того, чтобы спасать солдатские жизни. Просто он понимал: болезнь захлестывает армию, и в лагерях может воцариться полный хаос. Ни о какой боевой подготовке не могло идти и речи до тех пор, пока не закончится эпидемия. Генерал был убежден, что отправка пополнений в лагеря лишь усилит хаос, и отложил исполнение приказа о мобилизации и подготовке солдат. Можно проиллюстрировать это цитатой из поэмы Т. С. Элиота «Убийство в соборе»: «…творить добро, дурную цель лелея» {17} 17 Пер. В. Топорова. . Но люди, которые остались живы благодаря Краудеру, возможно, и не согласились бы с поэтом.

Впрочем, решение Краудера и усилия Горгаса, начальника медицинской службы армии, так и остались единственными светлыми пятнами в ответных действиях властей. Другими решениями военное командование продемонстрировало полное безразличие к судьбе людей. Першинг продолжал требовать подкреплений для замены убитых, раненых, умерших от гриппа и больных, для замены тех, кто был слишком измотан, чтобы сражаться. Всем союзникам были отчаянно нужны свежие силы — молодые американцы.

Армии предстояло решить, надо ли продолжать отправку солдат во Францию во время эпидемии. Командование знало, чего будет стоить это решение. Цена была прекрасно известна.