Питер Акройд - Мятежный век. От Якова I до Славной революции

Яков усилил антикатолические настроения в стране, воспользовавшись перерывом в работе парламента, чтобы обручиться с католической принцессой. Его прежняя жена Анна Хайд умерла два года назад, оставив ему двух протестантских дочерей Марию и Анну. Новая невеста была совсем иной по природе. В свои пятнадцать лет Мария Моденская уже стала ярой католичкой, и сообщалось, что французский король весьма одобрил этот брак и, возможно, по такому случаю выделит приданое. Неминуемая перспектива католической королевской династии совсем не нравилась англичанам. Когда Мария в конце концов прибыла в Англию, население по всей стране встречало ее зловещим молчанием. Когда ей позволили сесть в присутствии королевы, английские леди «помрачнели» и удалились.

Ближе к концу октября 1673 года парламент возобновил работу, и немедленно начались выступления против брака наследника престола. Сэр Уильям Темпл заявил, что попытка победить папизм при помощи Акта о присяге закончится ничем, если «папизм окажется так близко к трону», и попросил короля запретить брачный союз. Резолюцию по этому поводу приняли практически единогласно.

Затем началось широкое наступление на королевскую администрацию. Некоторые парламентарии уже заявляли, что больше не дадут на войну ни пенни, пока не получат возможности контролировать, как расходуются эти деньги. Резолюцию дополнили условием, что новые суммы не будут ассигноваться, пока не будут собраны ранее выделенные фонды. Также в парламенте выделили время на обсуждение «ущербов», главными среди которых были союз с Францией и война против голландцев. В начале ноября объявили, что постоянная армия также наносит «ущерб», — наверное, не самое подходящее замечание, чтобы делать его во время войны. 5 ноября на улицы возвратилась старая забава, «сжигание пап» — лондонские подмастерья подожгли изображение папы Климента X.

Карл знал, что его лорд-канцлер, граф Шафтсбери, участвовал в организации протестов против брака Якова и Марии Моденской и что он неуклонно превращается в главного выразителя протестантских интересов. Поэтому Карл вывел его из состава Тайного совета и назначил лорд-канцлером Хениджа Финча. Говорили, что король менял свое решение шесть раз и провел за этим занятием столько же часов. Венецианский посол докладывал своему дожу и сенату, что «король созывает кабинет министров для того, чтобы не слушать его, а министры рассуждают на заседаниях так, чтобы их не поняли».

Однако Шафтсбери не пошел прочь, понурив голову, а, напротив, не подчинившись прямому приказу короля, остался в Лондоне, чтобы вербовать союзников для своего антикатолического дела. До конца своей политической жизни он будет противостоять королю. Когда после непродолжительных каникул парламент снова собрался в начале 1674 года, парламентарии атаковали двух главных министров короля, которые «находятся под влиянием католиков или в других отношениях предосудительны и опасны». Лодердейл правил от имени короля в Шотландии, его обвинили в склонности к абсолютизму; поэтому было решено, что Карлу следует удалить его «со всех постов и вывести из всех Советов, лишить близости к королю навсегда».

Следующим обвинили герцога Бекингема. Он согласился выступить в палате общин и попытался оправдать себя, свалив вину на неумелость других. Он объявил: «Я могу поймать зайца со сворой собак, но не раков». Все сочли, что раки, о которых идет речь, это король и его брат. Однако остроумие Бекингема не произвело впечатления на членов палаты, и они постановили, что его тоже нужно лишить всех должностей. Впоследствии Бекингем сетовал, что «люди, уничтоженные и опозоренные своими принцами, похожи на место, в которое ударила молния, — считается недопустимым к ним приближаться».

Затем наступила очередь Арлингтона. Его обвинили в измене и других проступках, но дело передали на рассмотрение специальной комиссии. «Кабала» прекратила свое существование. Было очевидно, что король готов жертвовать министрами, когда они ему более непригодны.

К тому же Карл втянулся в рискованную и неблагоразумную интригу. Шафтсбери препятствовал действиям короля частично оттого, что каким-то образом ознакомился с тайным договором, по которому Карл получал деньги от короля Франции в обмен на обращение в католичество. Однако на открытии сессии парламента в январе 1674 года Карл утверждал, что слухи о «секретных статьях с опасными последствиями» абсолютно недостоверны, и заверил, что «нет никакого другого договора с Францией, напечатанного до или после, который бы не стал достоянием общественности». Однако всем показалось, что в этот момент он как-то мямлил.

Уже стало понятно, что войну с голландцами продолжать нельзя. К этому времени в союз с неприятелем вступили испанцы, а о том, чтобы объявить войну еще и Испании, не могло быть и речи: слишком большой объем торговли оказался бы под угрозой. Так что голландцы назначили испанского посла в Лондоне арбитром в вопросе мира. Обе стороны были заинтересованы в прекращении войны. Голландцы согласились выплатить компенсацию и приветствовать в море английский флаг. Для английской стороны это было вопросом сохранения лица, но такой итог переговоров вряд ли мог оправдать дорогостоящую кровавую войну в течение двух лет. Король объявил парламенту о заключении мира 24 февраля, а затем неожиданно назначил перерыв в его работе до ноября. Члены палаты общин испытывали крайнее изумление от того, что, по словам лорда Конвея, «они так долго сидели на яйцах, но не смогли ничего высидеть». Конвей также заметил, что «теперь при дворе начнется новая игра, где интересы и цели каждого игрока будут сильно отличаться от прежних».

Томасу Осборну, ставшему главным министром короля, летом того года пожаловали титул графа Дэнби. То был решительный и задиристый йоркширец, абсолютно убежденный в том, что англиканская вера имеет первостепенное значение для объединения страны, и поэтому он выступал за союз с протестантскими державами Европы. Он твердо вознамерился преобразовать королевские финансы и контролировать парламент всеми возможными способами. Эти способы включали в себя тайные выплаты парламентариям из фондов секретных служб и продуманную раздачу различных титулов и должностей. Граф Дэнби всячески старался продемонстрировать, что король всем сердцем поддерживает англиканское дело, а также стоит на антифранцузских и антикатолических позициях.

Как очевидный роялист и придворный, он, естественно, вызывал противодействие со стороны графа Шафтсбери и герцога Бекингема. Они, покинутые королем, вступили в коалицию, настроенную против интересов двора. Вообще, в создании этих фракций и группировок по интересам можно усмотреть некоторое начало формирования партий в современном их понимании. С 1674 года в палате общин стала складываться оппозиция королевскому делу, имеющая целью установление ограничений власти короля и поддержание верховенства парламента.