Евгений Бей - Генерал В.А. Сухомлинов. Военный министр эпохи Великой войны

По мере укрепления армии и приведения ее в боеспособное состояние появлялась возможность более активных действий с первых же дней войны. В связи с этим мобилизационное расписание 1910 г. подвергалось различным улучшениям. К.Ф. Шацилло замечает, что пересмотр плана в 1912 г. был настолько существен, что дал основание А.М. Зайончковскому говорить о наступлении «второго этапа мобилизационного расписания 1910 года», когда была «в корне изменена основная идея развертывания 1910 года» 417. Эти изменения выразились в том, что район сосредоточения русских армий вновь был перенесен западнее, ближе к границе империи. В зависимости от направления главного удара было составлено два плана развертывания. По плану «А» – большая часть войск сосредотачивалась против Австро-Венгрии, а меньшая против Германии. По плану «Г» – главный удар направлялся против Германии. Теперь в случае войны с державами Тройственного союза следовало начинать более смелое развертывание вперед и переходить в наступление, не передавая заблаговременно инициативу в руки противника. Такое решение было выработано большим коллективом начальников штабов и принято под давлением командующих военными округами. «Отступление и оборона» психологически негативно довлели на командующих армиями – русских командиров упрекали в отсутствии инициативы и порыва вперед 418.

Немаловажным фактором, повлиявшим на то, что планирование было вновь изменено на активно-наступательное, являлось обязательство русского Генерального штаба перед Францией начать наступательные действия на Западном фронте, сразу же после 15-го дня мобилизации. По плану стратегического развертывания, введенному в действие 1 мая 1912 г., полное сосредоточение всех русских армий могло быть достигнуто лишь к 40-му дню мобилизации. На 15-й день предполагалось сосредоточить на театре военных действий лишь около 50 % пехоты и кавалерии, причем ни одна из действующих армий не была бы окончательно укомплектована. Выходило, что к обещанному сроку русские силы заведомо не могли быть развернуты, и всякое наступление в этих условиях было заранее обречено на провал 419. Однако следует учитывать то обстоятельство, что русский оперативный план 1912 г. был нацелен на будущее, исходил из приращения в ближайшие два-три года необходимых сил для осуществления обеих наступательных операций (по плану «А» и «Г») 420.

План 1912 г., несмотря на все его недостатки, по своему содержанию и замыслу стратегического развертывания русской армии все же отличался в лучшую сторону от всех предыдущих планов. Но к августу 1914 г. обстановка на границе России была уже не той, которая оценивалась по плану 1912 г. В тот период русский Генеральный штаб получил через разведку копию плана стратегического развертывания австро-венгерской армии и уверовал в его незыблемость. Это привело к тому, что первоначальный удар русских армий в Галиции пришелся почти по пустому месту, так как развертывание основных сил противника было отнесено вглубь Австро-Венгрии на 100–200 километров от границы. По причине политического отстранения Румынии от Тройственного союза начальнику Генерального штаба Австро-Венгрии генералу Ф. Конраду фон Хетцендорфу пришлось внести в планы серьезные изменения, о которых русские ничего не знали, как об этом впоследствии сообщал генерал Ю.Н. Данилов в своих мемуарах 421.

Следует упомянуть и о еще одном новшестве, которое должно было обеспечить ускоренное прохождение мобилизации. В 1913 г. вводилось положение «О подготовительном к войне периоде» – промежутке времени, когда дипломатические отношения заходят в тупик и следующим шагом предполагается открытие военных действий. Примером для него стало германское «Положение, угрожающее войной». В течение предмобилизационного периода проводились те мероприятия, что ранее обычно проводились уже в ходе войны: подготовка железнодорожной сети к предстоящим воинским перевозкам; пополнение материальной части и тыловых запасов воинских подразделений до норм военного времени; работы по непосредственной подготовке мобилизации во всех частях войск; принятие надлежащих мер по усиленной охране пограничной полосы; возвращение частей кадровой армии из летних лагерей и командировок в места постоянного расположения; выдвижение кавалерии и пехотных подразделений, расположенных в приграничных районах, под видом маневров, в намеченные для прикрытия мобилизации и сосредоточения районы 422.

При обсуждении в Совете министров проекта Положения В.А. Сухомлинов ратовал за то, чтобы начало подготовительного к войне периода устанавливалось монархом по представлению военного министра. Кабинет не соглашался с такой позицией, признав, в частности, что такая мера требует «подробного обсуждения», «каковое может обеспечить лишь ее предварительное рассмотрение в Совете министров». Точку зрения правительства в итоге одобрил и Николай II 423.

Военный министр уделял большое внимание подготовке войск различных округов к проведению мобилизации. С этой целью он, не погружаясь в канцелярскую рутину, совершал многочисленные поездки по различным губерниям и отдаленным областям империи, где на практике готовил войска по различным планам. Имелся даже специально построенный для дальних поездок очень тяжелый салон-вагон военного министра, прицепляемый обычно в конце состава 424. Это давало возможность быть вне зависимости от железнодорожных управлений и включать вагон в состав любого поезда, а также способствовало внезапному появлению В.А. Сухомлинова в местах отдаленнейших гарнизонов.

Инспекционные визиты были весьма часты и длительны, так что злые языки, сочиняя очередную инсинуацию, утверждали, будто министр, прежде всего, предпринимает их ради увеличения собственного жалованья за счет командировочных выплат или так называемых «прогонных» 425. Происхождение этого термина пошло с тех времен, когда все переезды осуществлялись на казенных лошадях, менявшихся на каждой станции. Прогонные деньги полагались генералам, офицерам и военным чиновникам при переездах по делам службы не в составе войск. При временных командировках генералам полагались прогоны на шесть лошадей, штаб-офицерам на три и обер-офицерам на две. Если переезд предстоял по почтовым дорогам, то на каждую лошадь и версту полагалось столько копеек, сколько было установлено платить за проезд состоявших на государственной службе по данному тракту, – от 2,5 до 4 копеек в зависимости от тракта. Ездили, конечно же, по железной дороге, но архаический расчет так и продолжал действовать до самой войны. Подобного рода суждения о «прогонных» командировочных берут свое начало еще с киевского периода службы генерала. Теперь же в Петербурге враги Сухомлинова даже придумали ему ироничное прозвище – «генерал Отлетаев» 426.